на другом берегу – Рюрик не желал жить в народе и сидел в своей крепости. Здесь, во дворе детинца викинги передавали свои знания. Показывали «стену щитов», «клин», набирали юношей в подмастерья на кузнечное дело. Возили по озеру на драккарах, разъясняли устройство мачт, дивно гнутых шпангоутов, показывали солнечный камень – тот позволял «находить» солнце даже в тучах-бурёнках.
Через год Городище окрепло настолько, что начали собирать с ходящих мимо него кораблей дань. Впрочем, обложили ей только славян и агарян арабов. Варягов же задабривали и звали на пиры. Те были довольны, что их брат осел тут конунгом. Просоленные морем сапоги расхаживали здесь по-хозяйски. Варяги напивались мёду и часто ломились в хижины к словенам в поисках молоденьких девиц. Словене оказались весьма терпеливы. Они прощали конунгу всё.
Рюрик всё же покончил с междоусобицей. Разрешил вновь совет старейшин – следить за порядком. Род теперь не воевал с родом за землю и улов – всё решалось на сходах.
Такие сходы у кривичей и вятичей назывались вече, а у скандинавов – тинг. Вече было собранием серьёзным, хмуролобым и затяжным. Тинг же сопровождался возлияниями и плясками. На вече приходили все мужи, а иногда и жёны. Клали богам жертвы. Тинг был делом только тех, кто носит меч и ходит за добычей.
Словене выбрали себе вече и тем отделили от себя викингов. А вскоре осознали, что живущие по соседству кривичи, народ мудрый и радушный, были им куда ближе, чем гордые свеи. Хотя те стояли во главе дружины, поскольку были умудрены в ратном деле.
И Рюрику пришлось считаться с мнением подопечного народа. Вече заставило его унять варяжский натиск и не пускать чужаков с драккаров хозяйничать в словенских домах.
Рюрик оказался меж двух огней. Викинги считали его своим, но и словене нашли в нём заступника. Однако первые ни во что не ставили вторых. И Рюрик снова сделал то, что хорошо умел – срубил новое городище. Но уже не для своей дружины, а для всех своих подопечных, что жили по берегам Ильменя.
Тысячи рук таскали волоком брёвна, корчевали пни и рыли землю. Старики недовольно вылезали из нор и землянок и качали головами перед высокими избами. Молодёжь вопреки старому укладу тянула крыши новых жилищ к небу. Украшались кровли деревянными полотенцами с волнами небесных хлябей и солнцеворотами о восьми спицах. Конские резные головы высились на охлупнях.
Конь – всему искон, он же и конец.
Варяги украшали носы кораблей драконами и змеями. А чем дом не корабль? Только плывёт он через другие воды – море времени. Точнее, скачет конём через них. От того родное, своё, племенное часто звали исконом или конём.
Отныне заморские гости не так высоко задирали нос, когда выплывали в реку Волхов, с которой шёл путь из варяг в греки. На берегу уже были не косматые и хмурые дикари с тёсанными кольями, а одетая в стёганный лён братия. И за их спинами высились
