фигура без грамма лишнего жира. Интересно, что сама по себе она не производила впечатления доброй, душевной особы, но, по-видимому, под этой неприступного вида оболочкой скрывалось отзывчивое сердце.
Усадив гостей, она открыла специальный шкаф, быстро и со вкусом превратила рабочий стол в чайный, расположив в идеальном порядке стаканы в подстаканниках, угощения, сахарницы и все прочее, что всегда припасено у хорошей хозяйки для всегда желанных, пусть и нежданных, гостей.
– Как всегда, в своем репертуаре, – пророкотала Лилечка Ивановна, разливая чай в стаканы, – хватай тару и излагай свое дело. Станислав Васильевич просто так своей душой не назовет, – со знанием дела пояснила она Гурову ласковое к ней обращение Крячко по телефону.
Станислав, к удивлению коллеги, с огромным удовольствием отхлебнул чаю.
– Лилек, твой чай… спиртного не надо. А теперь расскажи, пожалуйста, откуда у пана Ректора сынок Данилушка.
Лилия Ивановна с кокетливым видом поморщилась:
– Бога ради, не заставляй интеллигентную женщину прямо отвечать на подобные вопросы. И потом, тебе-то что за дело? Метишь на панское наследство?
– Ну что ты, что ты, – сказал Крячко, утирая «чайный» пот со лба.
– Ладно, не хочешь говорить – не надо, дело твое. Потом сам прибежишь и будешь упрашивать, а я еще подумаю, разговаривать ли с тобой.
Лилия Ивановна извлекла из длинного полированного ящичка сигарету необычного цвета и аромата и закурила, пуская дым в табличку «Не курить!». Сразу запахло тропиками и морем.
– Если вкратце, то трудная защита, бурное отмечалово и божественно рыжая соискательница, – сказала она.
– Ишь ты.
– Но, конечно, это было давно и неправда, – немедленно открестилась от своих слов изысканная сплетница. – Даниил ибн Олегович, он как-то сам – фух! – и появился в институте, чтобы смущать студенточек.
– Фото есть? – осведомился Крячко.
– Студенточек? – сострила Лилия Ивановна, открыла своим ключом дверь в кабинет начальства, по-хозяйски вошла и вышла, уже имея при себе фото в рамке.
– У вас что же, от всех замков в учебном заведении ключи имеются? – с немалым удивлением спросил Лев Иванович.
– Конечно, – просто отозвалась секретарь, пожав плечами. – Как же иначе.
Станислав, разглядывая портрет ректорского сына, заметил:
– Мама-то и в самом деле была красавица. И в самом деле рыжая. А кто такая?
Чуть опустив веки, Лилия Ивановна выпустила струйку дыма и скривила губы:
– Помилуй, мне-то откуда знать. Шеф со мной не секретничает, все приходится устанавливать самой. Единственное, что скажу совершенно определенно: в свидетельстве о рождении Даниила Олеговича в соответствующей графе проставлен жирный прочерк.
– Так у вас и доступ ко всем документам имеется? – снова подивился Гуров.
– Разумеется, – уже
