говорить о себе. В смысле ближайшего и отдаленного будущего.
– Что вы ей предлагали?
– Консультацию у лучших врачей, деньги на дорогу…
– Дорогу куда?
– Не знаю… Куда захочет.
– А почему она должна куда-то ехать? – неожиданно спросил Гриша, уже поднявшийся на борт катера.
– Не потащим же мы её с собой, – сказала Ольга.
– Как знать, – не согласился я. – Возможно, это единственный способ вернуть Андрея.
Мы поднялись на борт катера, и он стал медленно отходить от берега.
– Думаешь, он узнал про неё? – спросила Ольга.
– Уверен.
– Как он её найдет? Она исчезла. Мало ли что придет ей в голову.
– Если мы найдем её, найдем и Андрея. Он пошел за ней.
– Зачем? Зачем нужна ему пьяная опустившаяся баба? Согласна, когда-то она была очень даже ничего. Только от этого «ничего» ничего не осталось. Так? – повернулась она к Дубовому.
Тот молча пожал плечами.
– Ну и где мы будем её искать? – спросила Ольга.
– Не берите в голову, – сказал Дубовой. – У меня здесь хорошие связи. Отыщем.
– Она писала хорошие стихи, – как всегда, неожиданно сказал Гриша.
Мы с удивлением повернулись к нему.
– Ты откуда знаешь? – спросил я.
– Мы с ней учились в одной школе.
Я, Гриша и Дубовой шли через городскую свалку. Дождь вперемешку со снегом скрадывал окрестное пространство, затянутое дымом тлеющего мусора и костров, разбросанных по окраинам огромного оврага. Подъезжали самосвалы, мусорки, разгружались, уезжали. Надсадно взревывая, бульдозеры расталкивали, трамбовали отходы человеческой жизнедеятельности. В дыму копошились десятки человеческих фигур. Огромная стая ворон неожиданно с криками поднялась в воздух, закружилась над нашими головами. В общем, с уверенностью можно было говорить о впечатлении от одного из кругов ада. И как связующая нить с предыдущим эпизодом, все то время, что мы шли по направлению к одному из костров, звучал голос Лены, читающей свои стихи:
И опять я не в силах
Кончить эту строку.
Тороплюсь, задыхаюсь
На ходу, на бегу.
Не хочу, чтобы сроки
Изменились мои.
Я устала в дороге
И душа вся в крови.
Хорошо, что не видно
Обнаженность её.
Не позволит мне гордость
Так влачить бытие.
В унижении корчусь.
Боль-то ладно, бог с ней!
Поскорей бы покончить
С жизнью глупой моей.
«Строчки горлом нахлынут» –
Так уж было не раз,
И придвинут вплотную
Горький смертный мой час.
Люди, сидящие у костра, при нашем приближении поднялись. Настороженно смотрели, явно не ожидая от нас ничего хорошего. Гриша, слегка поотставший, чтобы снять все еще кружившихся над нашими головами ворон, быстрыми шагами приближался к нам. Разглядев в руках его камеру,
