не меньше недели. Если не больше.
– Дубовой нам такого кайфа не отломит. Могу поспорить – утром возникнет из небытия.
– Если его синие волки не сожрут. Давай спать.
Я потушил лампу.
Утром озеро и окрестную тайгу окутал густейший туман. Мы с Гришей уныло расположились на большом камне у самой кромки воды. Мягкая, какая-то ватная тишина царила вокруг – ни щебета птиц, ни плеска воды.
– Ни пространства, ни времени, – сказал Гриша, посмотрев на часы. – Стоят.
– Мои тоже, – не открывая глаз, сказал я.
– Я думаю – примерно половина девятого.
– Или двенадцатого.
– Ты становишься пессимистом.
– Просто я начинаю думать, что старик прав.
– Насчет чего?
– Как он там вещал? «Если не можешь понять другого, мельчайшее препятствие становится непреодолимым». Не могу понять – за чем он гонится, куда бежит? Что ему вообще надо?
– «Что ищет он в стране далекой, что кинул он в краю родном?»
– Что кинул – ежу понятно. Что ищет? Разве можно найти то, чего не знаешь?
– Теперь узнаю Дубового. Он признает только ясно поставленные цели.
– Ты меня достал своими сравнениями.
– Я не прав?
– От того, что ты прав, на душе еще гаже. Значит, так… – Я спрыгнул с камня. – Распаковывай камеру – запишем обращение к зрителю, который до сих пор не понимает, что мы от него хотим.
– А ты сам понимаешь?
– Ставь камеру – буду делиться своими сомнениями.
И вот я стою спиной к невидимому озеру, на фоне плотной неподвижной стены тумана с микрофоном в руках.
– Если бы надо было придумать символ бесконечности – он перед нами. Туман. Ни звуков, ни пространства, ни времени. Мы только представляем себе: там – озеро, там – тайга, там – горы. Время – примерно половина десятого. Или двенадцатого. Или – час. Время не может быть примерным. Если примерное, значит, его совсем нет. Озеро, возможно, не там, а там. А в том направлении – отвесные скалы. Попробуйте, докажите, что это не так, если вокруг беспросветный туман, и я представления не имею об окружающем пространстве. Скажете – это даже не тема для разговора: подует ветер, рассеется туман, все станет на свои места. Время можно будет узнать по солнцу, направление по звездам, днем – светло, ночью – темно, зимой – холодно. Остается только один ма-а-аленький вопрос: а зачем все это? Зачем ориентируемся в пространстве, зачем подсчитываем время, зачем куда-то стремимся, чего-то добиваемся? Зачем вообще живем? Рано или поздно иллюзии наши начинают рушиться, пространство сужается на длину собственного дыхания, глаза слепнут, время стремительно убыстряет свой бег, перед тем, как окончательно остановиться. И мы, наконец, расстаемся с этим миром, так и не поняв, зачем он, зачем мы? Так стоит ли куда-то бежать, что-то отыскивать, переживать, отыскивать какие-то пути, разочаровываться, страдать, корчиться от боли? Не лучше ли так и остаться в этом тумане и, не делая ни шагу, создавать в воображении свой мир – тот, который
