не отвечая, быстро собирался. Накинул куртку, натянул сапоги, вскинул на плечо, словно заранее приготовленную, сумку, висевшую на стене. В дверях остановился, посмотрел на меня, хотел что-то сказать.
– Иди, – сказал шаман. – Я сам скажу.
Андрей растворился в темноте.
Шаман сел на топчан рядом с Гришей и низко опустил голову.
– Что случилось? – спросил я после долгой гнетущей паузы.
– Все, что случается, должно случиться или не должно, – не поднимая головы, сказал шаман.
– Извините, не понимаю.
Раздражение от действительного непонимания всего происходящего стремительно нарастало во мне.
– Когда ты странствуешь во тьме, бесполезно нести светильник, чей свет нельзя увидеть. Ибо тогда каждый твой шаг будет промедлением перед неведомым, и любой крошечный камень на Пути заставит тебя споткнуться или отступить.
Старик говорил ровно и неторопливо. Несмотря на почти идеальную литературную правильность его речи и полное отсутствие акцента, мне почему-то показалась в его словах странная гортанная распевность, какая-то чуждая ритмичность, делавшая сказанное похожим на молитву или заклинание.
– Вы ему что-то сообщили, и он сказал, что мы принесли беду. Не знаю, с чего вы это взяли? Мы только принесли ему весть от человека, который давно и очень сильно его любит. Разве это может быть бедой? Вы кажетесь образованным человеком…
– Окончил Иркутский университет, аспирантуру в Томске. Кандидат филологических наук. Руковожу кафедрой этнографии…
– Значит, все эти пляски – чистая этнография?
– Для вас – да. Для него – Путь духовного прозрения.
– А для вас?
– Я – зоорин. Я нашел свой Путь.
– Если не секрет, в чем он заключается?
– Сделай светильник, зажженный от огня природы, ярким и чистым, чтобы путь, который ты прошел, был виден и отмечен…
– Кем? – некстати спросил Гриша.
– А предстоящий путь не таил страха, чтобы другие, кто придет за тобой, могли шагать с уверенностью, ведомые светом, который ты оставил.
– Все говорят про какой-то Путь. Андрей тоже запал – Путь, Путь… Не проще ли сказать – Жизнь. А то, что она у каждого своя и, к сожалению, не у каждого чиста и прозрачна – затертая до дыр истина. На этом никакое учение не построишь. Я не понимаю, почему ваш Путь или кого-то другого, должен стать моим Путем? Или Андрея? Или его? – я ткнул пальцем в взъерошенного Гришу.
– У Андрея – не мой Путь. А твой Путь – не Путь Андрея. Скоро ты поймешь это.
– Я, по-моему, давно это понял…
– А что все-таки случилось? Какая беда? – спросил Гриша.
– Любовь должна отдавать, а не брать, – резко подняв голову, сказал старик и показал вытянутой рукой на раскрытую дверь. – Она хочет все иметь одна. Это очень плохо. Нельзя в этом помогать. Обязательно будет беда.
– Будет или есть? – все еще не в силах справиться с раздражением,
