Займись Растворениями. Постепенно научишься. Да, еще мы тебе одно упражненьице покажем. Но завтра.
Денди дал свой адрес. Так начались мои регулярные занятия в Москве.
Наступило «завтра», и ранним вечером я поднялся по лестнице помпезного дома сталинской постройки на улице Горького. В то время в таких домах располагались квартиры советской военной, научной и административной элиты. Денди соответствовал своей кличке во всех деталях – его квартира была обставлена с безукоризненным вкусом. В просторной комнате треугольником располагались три мягких кресла. В двух из них с черной кожаной обивкой расположились Денди и Зерно. Третье, красное, предназначалось для меня. Символика была понятна – Черная Вселенная собиралась вразумлять Красную, которой я все еще целиком принадлежал.
– Вчера ты растворился в сообщении Коглерона, – начал Денди. – И то, что ты воспринял, – это раствор Бучака. Но ты еще не умеешь извлекать из раствора те формы, которые были в нем до Растворения. Если в воду попадет пирамида из соли и шар из сахара, ты выделишь и соль, и сахар, но не сможешь сказать, какие именно фигуры растворились. Вот этому восстановлению формы из раствора мы и будем тебя учить. Года за три научим.
Я попробовал представить, как растворяю фигурку Коглерона, сделанную из соли, а затем выпариваю раствор, и вместо слоя соленых кристаллов опять возникает Коглерон. Образ был красив, но оставалось непонятным, как совершить подобное чудо.
– В каждой вещи есть поверхность и внутреннее наполнение, – продолжил разговор Зерно, продолжая тему, начатую Барбароссой в Бучаке. – Поверхность придает вещи форму. Мы видим всегда только поверхность пирамиды из соли. Но в Растворении восприятия поверхность исчезает, а внутреннее лишено формы. Поэтому мы не можем восстановить вещь – поверхность исчезла. Нужно научиться видеть одновременно и поверхность, и внутреннее каждой вещи. Тогда знание о ней сохраняется целиком, и ты сможешь восстановить ее всю: и вкус соли, и форму пирамиды. Возьми спичечный коробок. – Он протянул мне коробку спичек. – Сосредоточься на нем.
Я сосредоточился, как меня учили в Бучаке.
– Втяни его в себя.
Для меня эта практика оставалась самой тяжелой. Ежедневные занятия в Бучаке позволяли поддерживать форму, но и там усилия всегда оставались на грани возможного. Дубликат вещи удавалось удерживать только две-три секунды, потом он «выскальзывал» из сознания. Летом нам помогал Инструктор, а здесь, в Москве, поддержки не было. Смущало и то, что Денди и Зерно смотрели на меня оценивающе. Я понял, что это очередной экзамен, и почувствовал, как рубашка промокла от пота. Наконец, мои сверхусилия увенчались успехом: не дубликат, но его яркий образ удержался, хотя и готовился вот-вот улизнуть, оставив меня в позоре неудачи. Денди только и ждал этого момента. Я почувствовал, как он вторгся в мое сознание гибким
