глазах сияло презрение. Он все еще ненавидел меня за то, что я раздавил горло его сыну шесть лет назад, но мой кузен получил то, что заслужил, попытавшись убить меня и Маттео, чтобы укрепить свои позиции. Если бы все зависело только от меня, Готтардо разделил бы его участь. Я все еще сомневался, что Готтардо не был замешан в этом. Отец по каким-то необъяснимым причинам верил его заявлениям о невиновности, но я не доверял этому человеку. Если бы мне пришлось укрепить свое положение Дона кровью, я бы начал с него.
– Отец получил пулю Братвы в голову. Как тебе такое уважение? – спросил я леденящим голосом, подходя к своему месту за столом. Я не стал садиться. Пусть им придется запрокинуть их долбанные головы, чтобы смотреть на меня. Я должен дать им понять, кто отныне правит этим городом, всеми ними. Мне было по хуй, если они недовольны тем, что я стал Доном в свои двадцать три. И я убью каждого выблядка в комнате, если в этом случае я останусь у власти.
Маттео ухмыльнулся. Он сидел в своей любимой позе – закинув ноги на стол. Пока говорил Готтардо, Маттео вынул нож и вертел его в руках. Он бы определенно предпочел пустить кровь нашему дядюшке.
Готтардо и другие дяди нервно поглядывали в его сторону. Они бы никогда не стали Младшими боссами, если бы не мой отец. Они заслужили свое положение и были теми, кого я был должен убедить в своей силе, поскольку они пользовались уважением солдат.
– Нужно отправить им новое послание, – резко произнес Готтардо.
Я обошел стол и оказался у его стула. Он попытался встать, но я усадил его обратно.
– Я отправил им Виталия по кускам. К письму с предупреждением прилагался его отрезанный член. Думаю, им предельно ясно. Вопрос только в том, дошла ли до тебя, Готтардо, что я – твой Дон.
Ему пришлось всячески выгибать шею, чтобы встретиться со мной взглядом. В поисках поддержки он взглянул на сидящего рядом Эрмано, затем на других моих дядей. Никто не шевельнулся, чтобы прийти ему на помощь.
– Тебе стоило бы побольше уважать старших. Может, остальные и слишком трусливы, чтобы произнести это вслух, но ты не должен был становиться Доном. Ты можешь быть сильным и жестоким, но ты слишком молод, – пробормотал он, пытаясь спасти собственную гордость.
Маттео опустил ноги со стола, ухмылка исчезла.
– И кто же, позволь спросить, должен был стать Доном вместо меня? Ты, дядя? – произнес я тихим голосом. – В конце концов, твоя семья уже пыталась помешать мне стать Доном, и твой сынок поплатился за предательство.
Готтардо вскочил на ноги, и на этот раз я не стал его удерживать. Он едва доставал до моего носа, так что если он думал, что может меня этим впечатлить, то он ебанный идиот.
– Он был бы куда лучшим Доном, чем ты. Я был бы лучше. Ты, как и твой отец, недостойны этой чести.
– Сейчас, Готтардо, ты говоришь чушь и сам это знаешь, – пробормотал
