Фе оглянулась на Лира, задумчиво крутящего завязку плаща. Вновь кинула взгляд на Милину. И на медную дверь перед ней.
Они с Семиусом, пикируясь, сделали сто сорок четыре шага от входа, два поворота, сначала на Цинь, потом на Инь-Чиань. Дверь обычная, без примет, разве что царапины на руде, неужели Милина царапала медь? Взгляд на пальцы белокурой красавицы, на её ногти. Стёсаны! Жидкий перламутр, изобретение Братства, растрескался, сполз, пошёл заусенцами. Вот тебе и ледышка Милина!
Поверх внезапной жалости к девушке вылезло варварское любопытство. Лайна оттеснила Лира-де-Стэга, помогла встать Милине, обняла за плечи.
– Идём-ка! – потянула красавицу прочь, укрывая меховым плащом. Лайна давно заметила, что плащ выводит из себя бретёра, тот хмурит брови и смотрит хищно, но сейчас это было кстати. Рысья шкура отвлекла внимание Лира, направила по ложному следу. Жрица ещё раз оглянулась на дверь и украдкой провела кольцом по стене. Нешлифованный тусклый алмаз, притаившийся на безымянном пальце, оставил еле приметный росчерк. Так надёжнее, потом она выяснит, что заставило Милину рыдать, будто простецкая баба.
Жрица потащила девушку прочь от любопытного взора Лира, запоминая путь. Тут они проходили, а тут повернули. Всего сто сорок четыре шага, считай, Лайна Фе, не сбейся! Сто сорок четыре удара сердца, от которых зависит жизнь.
Наверху, едва выбравшись из казематов, Милина попыталась сбежать. Деланно рассмеялась, скрывая за наглой манерой смущение, ударила и оттолкнула жрицу. Но варварка была готова к тому, что красотка замыслит побег. Глупо. Наивно. И бесполезно. Хорошо хоть ножом не пырнула!
Лайна удержала добычу, забившуюся в ритуальном плаще. Рысь так просто не выпустит. Кошки любят играть с юркими мышками, побывавшими в постели хозяина и допущенными к сокровенным тайнам. А уж если у мышки появился секретик… Вот где раздолье для любознательной жрицы, знай, подцепляй ноготком, дергай за оголённые нервы.
В комнатке Лайны Фе быстро вскипел пузатый чайничек, сладко запахло сдобой и травами Инь-Чианя. Жрица заварила особый сбор, расслабляющий, но не дающий уснуть, притупляющий чувство опасности. Никакой магии, сплошь травоведенье! Хозяин не почует светлой волшбы!
Милина потеряно ткнулась в чашку. Было видно: ей дурно и муторно, и хочется улизнуть к себе, упасть в подушки, рыдать, выть от боли, колотить посуду, как базарной девке, застукавшей мужа с подругой. Всё интереснее и забавнее! Знать бы раньше, что в замке такой балаган, и заезжих шутов звать не надо.
Лайна не приставала с расспросами, боясь отпугнуть, взволновать. Травы сами откроют Милине рот, расслабят язык, отуманят разум. Ещё немного, терпи, ещё! Последний шажок, госпожа Милина…
– Спасибо за чай, – белокурая девушка осторожно отставила чашку. – Здесь найдётся хотя бы небольшое зеркало?
Достойный вопрос. Ну, разумеется, зеркала – привилегия настоящих красавиц, куда там дурным инь-чианьским ведьмам! Лайна встала, сдвинула ширму, прикрылась ей, будто щитом, освобождая
