кажется. Да ты бы и не признался.
Фролов чувствует запах готовящихся хот-догов, заказанных Денисовым. Больше не для кого готовить, они здесь одни. Мерзкий душок конденсируется на блеклых стёклах, осаждается на перегретых рецепторах.
– Люди, – говорит Фролов, – хотят быть счастливы. И поток… он даёт это ощущение.
– Ощущение. В том и дело. Всего-то ощущение. А ты, вот… ну не ты лично, имею в виду… как сидел в обоссанной кабинке, по уши в грязной воде, так и сидишь. Обман, и только. Все это симуляция. Ты не можешь быть счастливым в симуляции.
– Счастье, – говорит Фролов… его ладони сцеплены в тугой замок, мертвенно-бледные, обтянутые сеткой кобальтово-синих вен. – Оно, ведь, субъективно.
– Счастье-то?
– Субъективно, и зависит только от того, что человек чувствует в этот момент.
– То есть, хочешь сказать, даже эти сраные наркотики..?
Фролов кивает.
– Согласен. Во всем, – на мгновение застревает, слыша перекличку далеких каблучков из закулисья американских интерьеров, – во всем нужна мера. Когда человек зависим, в этом нет ничего хорошего. Но я сейчас не об этом… Есть… есть еще одна причина, почему нельзя… почему не стоит полностью доверяться потоку. Квантовые компьютеры пока не разрешили полностью все уравнения.
– Уравнения?
Денисов нетерпеливо постукивает полу-сбитыми костяшками пальцев по выщербленной поверхности стола. Утро за блестящими плексигласовыми панелями пустотело, банально, дождливо, скользко.
– Ну да. Уравнения. Не слышал? Должен же был слышать хоть что-то… Ладно. Есть уравнения. Их много. Почти бесконечное количество. По сложности если представлять, то подразделяются на уровни, и чем сложнее, тем ниже по уровню. Как-то так.
– И? – говорит Денисов.
– Нижние слои уравнений пока не полностью решены, поэтому… Может там что-то скрывается такое, что заставит пересмотреть, ну, по-другому взглянуть на поток в целом… Китайское правительство, может, не зря не дает столько свободы в потоке. У них есть, как бы сказать, несколько потоковых областей, которые… доступны обычным гражданам, а все остальное под запретом.
Денисов крутит пальцем у виска.
– Точно уж не из-за страха каких-то там нерешенных уравнений.
– Тем не менее…
– Слушай, получается, что, – Денисов пытается переварить услышанное, – уравнения потока, да? Поток, это что-то, какая-то математическая штука, получается? Никогда этого не мог понять.
– Все в этом мире «математическая штука», – говорит Фролов. – Любое явление можно описать математической формулой… Так вот. В общем. Уравнения потока настолько сложны, что расчеты идут уже тридцать лет…
– Это с тех пор, как Петербург перестроили.
Фролов кивает:
– Поэтому его и перестроили, что нужно было поставить здесь вышку…
