Желчный взгляд прожигает Денисову лоб.
– Друг, ты не понял. Она на меня работает. И я вправе…
– Можешь засунуть свое право в свою жирную задницу, – Денисов вскакивает. – Не лезь не в свое дело. Она занята. Отвали. Или хочешь, чтобы сюда наведались дружки мои, контрабандисты? Им как раз сейчас нечем заняться… Слишком спокойно тебе здесь живется, я смотрю!
Толстяк поворачивает голову к ссутуленной девушке. Она вжимается в кресло, застывает от липкого страха.
«And where is that band who so vauntingly swore
That the havoc of war and the battle’s confusion
A home and a country should leave us no more?»
– Ладно уж, – заплывшие желваки едва проглядывают, – а с тобой… потом поговорим, – и уплывает обратно за барную стойку.
– Чертов козел, – говорит Денисов.
– Теперь мне точно конец, – говорит девушка. – Но… спасибо. Давно хотела, чтобы… его заткнули. Хоть раз.
– Обращайся, – Денисов кивает. – Ты прости… Я не знал, что…
– Ничего. Все нормально.
– Как ты думаешь, кто мог… убить Лизу? Есть какие мысли?
Девушка несколько секунд хранит молчание.
– Если не хочешь говорить, то и не надо.
– Нет… нет. Я знаю, кое-что. Может, не то. Другого я не смогла узнать, может, они ни при чем, но, когда я искала, то поняла, что там у неё были проблемы с… Лиза, она работала под верфью.
– У испанцев?
Девушка кивает.
– Мне это не нравилось, но она… Нам всем нужны деньги. А они предлагают… они дают хорошие деньги. Нужно было перевозить наркотики по городу, отдавать кому-то, не знаю, кому, она не говорила.
Фролов… не может справиться с… Что? Лиза? Работала на наркоторговцев? Как это возможно? Фантасмагоричный образ тускнеет. Она была другой… не такой… не такой. И что дальше? Есть ли у этой мысли хоть какое-то продолжение? Логичное, может, и есть… но примет ли его Фролов?
– Сколько она на них работала? – говорит Денисов.
– Два года, даже больше… Но перед тем, как исчезла, она стала брать слишком много работы… Говорила, что хочет уйти от всего этого, но, просто, ей нужно заработать еще немного… Все пошло наперекосяк, когда…
Замолкает. Слышны лишь скрип несмазанной петли, клёкот столовых приборов, тихое перестукивание пальцев, хлёсткие движения робота-уборщика. Густой воздух пропитан белковой дрянью, грязью, грязью, грязью…
– Когда что? – говорит Денисов.
– Я не знаю… не знаю. Что-то произошло. Ей нужна была крупная сумма. Несколько сотен. Тысяч. Ничего не говорила. Хотела уехать. Знаю, что она брала деньги у кого-то, у какого-то школьного друга, чтобы… Не знаю, – исступленно качает головой. – Она не говорила мне. Не говорила. Я пыталась до неё достучаться, но…
– Вы не знаете, – говорит Фролов, – у кого… у кого именно она брала деньги?
Девушка отрицательно качает головой.
