неприятно хлюпнули, минуя грязевое море на подъезде к дряхлому пятиэтажному зданию, что торчало из разбитого асфальта.
Простите, фундамента.
Нет, всё же прямо из асфальта.
Унылый район не располагал к общению с собой, и, наскоро запихнув белую Ауди между кособоким Фольксвагеном и перекошенным бордюром, он выпрыгнул из салона, морщась при виде обшарпанного здания.
Невероятно.
Где-то в недрах этого кошмара теперь жила та, что называет себя его девушкой, – и мысль об этом липко саднила на периферии самолюбия.
В несколько шагов преодолев подъездную дорожку, парень запрыгнул на крыльцо общежития. Холод от промокшей ступни споро поднимался по носку, и казалось, что нога застряла в ледяном болоте. Нахмурившись, он потряс головой, сбрасывая с шеи наиболее крупные капли, что проворно пробирались под воротник.
Не то чтобы он не любил касания воды.
Не то чтобы он не любил касания вообще.
Но на прикосновения чего-либо к его коже им был установлен чёткий лимит. Когда прикосновения начинали вызывать телесный перегруз, он мысленно надувал вокруг себя плотный мыльный пузырь, решительно обозначая радиус личного пространства.
Проведя ладонью по шершавой кирпичной стене, коллекционер тактильных ощущений потянул на себя тяжёлую дверь и шагнул в тёплый холл.
Ну просто пломбир Советская классика.
Пухлые вазоны, увенчанные полуживыми цветами. Вахтёрская стойка, обитая сайдингом. Приколоченный к стене щит с россыпью запасных ключей. Продавленный диван, по флангам которого блестят засаленными боками два кресла. Увитая искусственным плющом металлическая загородка, которая явно разделяла прибывших на уже допущенных в обитель и ещё ждущих своей очереди.
Злость почему-то нарастала. Горела тугим влажным комком чуть выше кадыка.
Нос чуял густой запах из смеси жидкого мыла с жареными пирожками.
Судя по всему, где-то здесь есть с позволения сказать буфет.
Дёрнув головой, парень остановил взгляд на вахтёрше, что умиротворённо разгадывала сканворд.
– Добрый день, – сухо произнёс он.
Вахтёрша подняла рассеянный взгляд и приветливо улыбнулась.
Комок злости под кадыком едва заметно сгладился.
– Мне нужно пройти в гости к моей… подруге, – с расстановкой проговорил парень, опустив на стойку прохладную ладонь.
– Комната и фамилия, – пробормотала вахтёрша, старательно вписывая слово в клеточки.
– Семьдесят девять. Измайлович.
Поставив подпись справа от фамилии Марины, он пересёк холл и двинулся по коридору, заглядывая в дверные проёмы в поисках лестницы. Отовсюду тянуло сквозняками и смазанными запахами, хотя было отчего-то спокойнее, чем в стильном холле универа.
Безлюдный полутёмный коридор услужливо отбрасывал эхо его шагов.
Безлюдный? Коридор общаги?
Парень с сомнением обернулся.
Ну конечно.
Населяющие
