там часто сижу, – её губы тронула едва уловимая усмешка.
– Сушишь носки? – отгоняя непонятное смущение съехидничал он.
– Проветриваю мозги, – неприязненно отозвалась девушка. – Там почти всегда никого.
Повисло почти осязаемое молчание. Подавив резкое желание послушаться отправиться сушить носок, он с расстановкой произнёс:
– Я не трону курицу, можешь сходить в комнату.
Она снова прищурилась, и её глаза сверкнули парой лукавых смешинок.
– Нет, не обедал, – запоздало ответил он; канат между глазными яблоками слабел. – Но не трону. А когда придёшь, пойду сушиться.
Раз там почти всегда никого.
– Хорошо, – просто ответила она и обошла его, исчезнув в дверном проёме.
Через полминуты где-то в коридоре хлопнула фанерная дверь.
Не сдержавшись, он дёрнул носом в направлении кастрюли. Пахло мягко и густо, тушёным мясом со специями. Желудок предательски заурчал, успев соскучиться по еде с семи утра. Вскоре фанера вдали снова хлопнула, и вызывающий доверие сторож поспешно отступил от плиты, скрывая желание вероломно присвоить вверенный ему объект.
Спустя несколько шлёпаний по бетону секунд она возникла в кухне, одной рукой держа две тарелки и две вилки, а другой отбрасывая со лба волосы.
Они похожи на взорванный стог. Идеально.
Самые короткие из них трепетали на уровне глаз, а самые длинные касались острых ключиц, что виднелись в вырезе рубашки.
Кажется, это называется стрижка каскадом.
Под ложечкой хмыкнуло презрение к хозяйской эрудиции в подобных вопросах.
Остановившись у плиты, девушка ловко выудила из кастрюли и водрузила на тарелку сочное куриное бедро.
– Гарнира нет, – констатировала она, снабдив натюрморт вилкой и протянув тарелку ему.
– Это мне? – ляпнул он, против воли втягивая носом запах курицы.
Она выразительно заглянула ему за спину, прищурилась… Перевела взгляд влево… вправо… а потом, вытянув шею, – на шее проступило тугое сухожилие – обернулась назад.
– Ты видишь здесь кого-то ещё? – вкрадчиво раздражённо поинтересовалась она.
Твою мать, как остроумно.
Шевельнувшееся в груди раздражение было, впрочем, довольно ленивым. Подложив ладонь под тарелку, он ощутил мягкое тепло керамики.
Первое тепло на ладони за весь день.
Девушка между тем со слегка отстранённой страстью разглядывала кусок курицы, что лежал на её тарелке с уродливым рисунком. Наконец зацепив зубьями вилки куриную кожу, она проворно стащила её с мякоти, неуклюже стукнула вилкой по керамической поверхности и… поморщилась от резкого звука.
Поморщилась от резкого звука?..
Осознав, что он слишком откровенно наблюдает за тем, как кто-то ест, предавая вколоченный в мозг долбаный этикет, парень моргнул и уставился на свой кусок курятины,
