работать, – сказал Пётр серьёзно. – А откуда вы родом?
– Я родилась в Сосновке Тверской губернии. У моего отца там небольшое поместье. Деревня да немного земли. Собираюсь поехать к нему через несколько дней, а потом вернуться сюда, чтобы устроиться. А вы, Петя, чем будете заниматься?
– Значит, ваш отец – помещик? И много у него наëмной силы? – её вопрос он, похоже, проигнорировал.
Анастасия немного растерялась. Ей казалось, что она разговаривает с двумя разными людьми. Милый и обходительный молодой человек вдруг превращался в насторожëнного и подозрительного, а потом снова становился самим собой. Она не знала, как следует отвечать на вопросы, которые ей никто никогда не задавал.
– Многие крестьяне из деревни часто приходили помогать по дому, особенно когда я была маленькая.
– И большой у него дом? Вы одни в нём жили?
Наконец, Анастасия поняла и облегчëнно рассмеялась.
– Да какое там, одни! Это был не дом, а проходной двор! – она принялась рассказывать, немного расслабившись: – Отец один меня воспитывал. То есть, я хочу сказать, без мамы. А так меня воспитывала вся деревня. Мои крëстные – отцовский слуга Семён да кухарка Серафима, которая потом была и за экономку. Дом у нас достаточно большой, так что некоторые, например, Серафима, часто и ночевали у нас, когда болела я или отец.
– Настя, – снова серьёзно сказал Пётр и вдруг направил лодку за мыс, где росли ивы, – теперь я хотел бы ответить на ваш вопрос о том, чему я хочу посвятить свою жизнь.
– Чему же, Петя? – заинтересованно спросила Анастасия.
– Я хочу участвовать в борьбе пролетариата против капиталистической эксплуатации.
Анастасия открыла рот и так испуганно посмотрела на Петра, что тот перестал грести. Она вспомнила свою гувернантку, которая учила её истории Российской империи и царского рода. Ей тоже казалось, что иногда та говорила странные вещи, но, будучи маленькой девочкой, Нюся не придавала им значения. Выражения вроде «несправедливое угнетение» или «партии свободомыслящих» казались ей не обязательными для заучивания.
– Петя, – пролепетала она, – я, право… не знаю, что вам сказать…
– Не нужно ничего говорить сейчас, Настя, – Пётр неожиданно снова стал прежним. – Поедем за кувшинками.
Анастасия побывала в Сосновке, где всё осталось по-прежнему, как в детстве. Ей всегда казалось, что некто всемогущий позаботился сохранить каждый дорогой ей уголок в своём первозданном виде специально для неё. Степан всё так же воевал с сорной травой в парке, и чем больше он её полол и выкорчëвывал, тем больше она росла. Прасковья носила всё тот же коричневый фартук, а Семён постоянно чистил и без того сверкающий до боли в глазах самовар.
Отец… Немного постарел, похудел, но держался молодцом и всё так же много гулял. Когда приезжала Анастасия, они долго бродили вместе по роще и лугу, разговаривали, смеялись, вспоминали. Она сказала
