подтянулся, положив на борт подбородок.
– Что это там? – крикнул моряк с палубы.
Тауно замер. Звук стекающих с него в море капель был не громче плеска волн о холодный на ощупь борт.
– Да так, то ли чертов дельфин, то ли еще что, – отозвался другой. – Клянусь бородой Христа, я буду только рад смыться из этих проклятых вод!
– А что ты первым делом сделаешь, сойдя на берег?
Трое моряков принялись болтать, щедро отпуская грубые остроты. Тауно отыскал Ингеборг. Она затаила дыхание, заметив его силуэт на фоне серебристо-темного неба, и замерла с колотящимся от волнения сердцем.
Тауно увлек ее за собой в темноту под полуютом, но даже во мраке не мог не ощутить округлую крепость ее тела, теплый аромат ее кожи и волосы, щекочущие приблизившиеся к ее уху губы.
– Что делается на корабле? – прошептал Тауно. – Нильс жив?
– До утра. – Она не смогла ответить ему с той же твердость, с какой произнесла бы эти слова Эйян, окажись та на ее месте, но все же сумела овладеть своими чувствами. – Ты ведь знаешь, они связали нас и заткнули нам рты. Меня они на время оставили в живых – слышал? Если бы Нильс мог им на что-нибудь сгодиться, они не пошли бы на такую подлость. Но он, конечно, и сейчас лежит связанный. Они прямо при нем принялись решать, что с ним делать, и в конце концов согласились, что веселее всего будет повесить его утром на нок-рее. – Ее ногти впились в руку Тауно. – Не будь я христианкой, с какой радостью я бросилась бы в море!
Он не понял смысла ее слов.
– Не надо. Я не смогу тебе помочь, и если не по другим причинам, то от холода ты наверняка погибнешь… Дай подумать… Ага!
– Что ты придумал? – По ее интонации он понял, что она не хочет напрасных надежд.
– Сможешь шепнуть несколько слов Нильсу?
– Разве что когда его выведут на казнь. Они наверняка притащат меня посмотреть.
– Тогда… если сможешь сделать так, что тебя никто не услышит, передай ему, пусть воспрянет духом и приготовится сражаться. – Тауно на минуту задумался. – Нужно будет отвести их взгляды от воды. Когда они соберутся надеть петлю на шею Нильса, пусть он начнет изо всех сил сопротивляться. И ты тоже – бросайся на них, царапай, кусай, пинай, кричи что есть мочи.
– Ты думаешь… ты и в самом деле веришь… хорошо, я сделаю все, что смогу. Господь милосерден, раз он… позволит мне умереть в битве рядом с тобой, Тауно.
– Только не это! Не рискуй собой! Если на тебя набросятся с ножом – уклонись, умоляй о пощаде. И укройся, чтобы не пострадать в схватке. Мне не нужен твой труп, Ингеборг, мне нужна ты.
– Тауно, Тауно. – Ее губы стали искать губы Тауно.
– Я должен уйти, – прошептал он ей в ухо. – До завтра.
Он вернулся в море с той же осторожностью, с какой покинул его. Мокрое тело Тауно промочило ее одежду насквозь, и Ингеборг решила, что лучше остаться под полуютом, пока одежда не высохнет. Уснуть она все равно бы не
