подходя ближе, и Лайгон, посмотрев на неё, увидел, что она недавно плакала.
Ему уже начали надоедать подобные вопросы, которые норовил задать каждый встречный, и он с нетерпением ждал, когда уже Совет одобрит его изгнание, и он сможет покинуть Валинкар.
Он поспешно отвернулся к окну, чтобы не видеть глаз сестры. Нужно было доиграть до конца и не позволить глупому получеловеческому сердцу всё испортить.
– Чтобы другим не повадно было тягаться со мной, – ответил он сестре, которая с беспокойством смотрела на него. – Спроси у Феронда, как всё было, и потом ответь мне: не проще ли убить одного, чем ставить на место каждого, кто усомнится в моих способностях?
Девушка смотрела на брата с непониманием и грустью. Ей было неприятно видеть цепи на его руках, которые так никто и не снял. Кроме того, было непонятно, почему он вдруг сорвался и дошёл до того, что лишил жизни валинкарца. Да, проблемы были, и она знала о них не понаслышке, но никогда не могла и представить, что всё закончится столь плохо.
Она с минуту молчала, вспоминая всё, что могло хоть как-то подтолкнуть Лайгона к столь решительному шагу. Да, причины были, но…
– Неужели многих приходится ставить на место, Лайгон? Ты же сам запретил Феронду вступаться за тебя в стычках… – напомнила она ему.
– Да, запретил, – кивнул молодой маг, всё также глядя на просторы этого мира, а не собеседницу. – Потому что вполне могу разобраться со всеми сам.
Внезапно он перевёл взгляд на Лаивсену, и глаза его недобро сверкнули, словно он заподозрил сестру в неуверенности в его возможностях. Девушка печально покачала головой, присаживаясь на корточки рядом с Лайгоном:
– Ты очень вспыльчив и никогда не прощаешь обид. Если кто-то несправедливо задел тебя прежде, он остаётся врагом на всю жизнь…
– Неправда, – он улыбнулся ей уголками губ. – Просто те, кто несправедливо задевал меня прежде, не преминут задеть и сейчас. Таков наш народ. Я бы простил, если бы кому-то действительно хотелось получить моё прощение.
Девушка горько вздохнула и покачала головой.
– Гринор, может, и не желал твоего прощения, но это не повод убивать его…
– Значит, его имя Гринор? – притворно удивился Лайгон. – А я никак не мог вспомнить, когда разговаривал с отцом…
– Ты считаешь, что поступил правильно? – перебила его сестра.
– Да, – уверенно ответил он.
Лаивсена с тревогой смотрела на него. Она была единственной, кто знал о нём всё плохое, но продолжал любить и ценить. Он тоже хорошо относился к ней, и потому её печально-тревожный взгляд был просто невыносимым. Она спросила чуть дрогнувшим голосом:
– А если тебя… казнят за это?
– Не бойся, не казнят, – он почти ласково посмотрел на неё. –
