грозил написать серёгиной жене, что тот ей вовсю изменяет с железякой!
Туда и выбрела эта женщина. По меркам Исы почти пожилая – лет сорока, наверное. С родинкой на лице и смешным говором. Впрочем, возраст могла добавить и измождённость. И постоянный слой землистой пыли на лице. Нацисты с непонятным российским солдатам упорством били по жилым кварталам из артиллерии, отчего местные постоянно сидели в подвалах. Про этих людей и рассказала женщина с родинкой. Пришла к контрольно-пропускному пункту, постояла рядом с солдатами. Те примолкли сразу, а Иса, как старший, спросил:
– Нужно что?
Женщина помялась немного и спросила:
– Вы не знаете, гуманитарки не будет? А то у нас дети в подвале голодные сидят…
– Как дети? – вскинулся Серёга, которого две дочки дома дожидались.
Женщина как-то нервно дёрнула плечом вместо ответа и оглянулась тоскливо на улицу.
– А ну, пойдёмте, – решительно сказал Иса и бросил своим: – Серёга, со мной. Остальные – бдеть!
Они шли втроём по пустынной улице, мимо школы, забывшей смех детей. Мимо угрюмых, многоквартирных затаившихся домов. Под ногами изредка хрустело стекло из выбитых стёкол. Недалеко работала артиллерия. Возле одного из домов женщина прошла к подъезду и нырнула в подвал. Бойцы переглянулись, Иса поудобнее перехватил автомат и привычно щёлкнул предохранителем. Патрон уже был в патроннике, так как пацаны давно привыкли ходить так, чтобы не тратить драгоценные секунды на клацанье затвора. командир отделения аккуратно пошёл по ступеням вниз, максимально быстро приноравливаясь к полумраку. А когда вслед за женщиной спустился вниз, поражённо замер. В небольшом подвале сидело человек сорок. На ветоши, на каких-то ящиках и досках. И десяток детей. Мальчики и девочки. Тихие и угрюмые. Отвыкшие плакать и капризничать.
Идущий сзади Серёга заматерился и Иса бросил через плечо:
– Отставить!
Снайпер сразу замолчал пристыженно, потом осмотрел притихших жителей и спросил:
– Кушать совсем нечего?
– Почти ничего не осталось, – проговорил пожилой мужчина, пошамкав губами. – И выйти боимся. Захистники видишь, головы высунуть не дают.
– Да мы бы ещё ничего, – жалобно проговорила женщина, – Деток жалко!
Иса повернулся к Серёге:
– Иди, «сухпаи» наши принеси! И ещё, что есть…
И порадовался, что не успели они пообедать. Что целых шесть сухпаёв есть. Да «гуманитарка», которую им передавали.
Пока Серёга бегал за продуктами, пока вернулся с Игорьком, Иса говорил с местными. А женщина, вышедшая к ним на КПП, всё смотрела заискивающе и повторяла:
– Вы ж родненькие наши! Не то что те… – и грозила куда-то в сторону кулачком. А Иса смотрел на родинку на лице, слушал южнорусский говор, и в душе переворачивалось всё
