не заприметили рядом?
Антошкина взяла портрет Китайца, внимательно поизучала его, передала Малыгину.
– Кажись, не было… Но морду запомню обязательно.
– Да уж постарайтесь запомнить. – Мирон Яковлевич помолчал, слегка раскачиваясь в кресле, хлопнул ладонью по папке с бумагами. – Ступай, Малыгин, на отхожие помещения и повращай там мозгами. А ты, Антошкина, потолкайся эти дни в ресторанчике, понаблюдай во все четыре глаза.
– Так у меня их всего два, Мирон Яковлевич, – засмеялась та с облегчением.
– Два за себя, два за этого умника.
– Так вряд ли они опять придут туда!
– Поглядим. Волка иногда тянет на помеченное место.
Когда филеры покинули кабинет, Миронов сунул бумаги в ящик стола, позвонил в колокольчик. Заглянувшему в двери дежурному прапорщику распорядился:
– Мадам ко мне!
Спустя несколько секунд в кабинет вошла с горделиво поднятой головой мадам Гуральник и без приглашения уселась на один из стульев.
Миронов присел рядом с ней.
– Какие у нас новости?
– Пока никаких. Княжна в канун Нового года принимала гостей, в числе которых был ее кузен князь Андрей.
– Госпожа Бессмертная?
– Тоже пока ничего особенного. По словам дворецкого, днем часто отлучается из дома, по ночам пьет вино и отчитывает прислугу.
Мирон Яковлевич вынул из ящика стола портрет Таббы, показал учительнице музыки:
– Вам сия дама никого не напоминает?
Гуральник на какой-то миг растерялась, затем с усмешкой повертела рисунок в руках, пожала плечиками.
– Возможно.
Миронов заметил заминку гостьи, поинтересовался:
– Вас что-то смутило?
– В какой-то степени.
– Что именно?.. Вы в портрете кого-то узнали?
– С известной долей допуска. Но могу ошибаться.
– Кого? – Миронов не сводил с нее внимательного взгляда.
– Возможно, мадемуазель Бессмертную. Но, повторяю, весьма условно.
– Она часто пользуется кисеей?
– Я этого не замечала.
Мирон Яковлевич положил рисунок на стол.
– Нам, мадам, крайне важно установить личность этой особы. Поэтому повнимательней присмотритесь к госпоже артистке.
– Уж куда внимательнее! – обиделась Гуральник. – Я, Мирон Яковлевич, зря свой хлеб не кушаю. Я его отрабатываю!
– Простите, если я вас обидел.
– Прощаю, но впредь будьте осмотрительнее в словах! – Она поднялась и, не попрощавшись, покинула кабинет.
Сонька как раз обслуживала двух бородатых вольнопоселенцев, наливая квас в бутыли и тут же быстро суя под полы их засаленных тулупов поллитровки с самогоном, когда открылась дверь и вместе с облаком холодного
