барон все еще не мог прийти в себя. – Вы так прелестны!.. Табба, милая…
– Тс-с-с… – приложила она палец к губам и тихо предупредила: – Здесь нет Таббы, а есть, скажем, мадемуазель Бэрримор.
– А имя?.. Имя какое у нас?
– Жозефина Бэрримор.
– Отлично!.. Мадемуазель, я, практически, влюбился в вас! Я начинаю терять голову.
– Держите себя в руках, барон. Главное, не потеряйте меня.
Они направились к главному входу в театр, вошли в фойе, которое было знакомо Таббе до мелочей, стали подниматься по широкому лестничному маршу.
Изюмов стоял почти на самом верху лестницы, любезно приглашая гостей в театр, раскланивался, улыбался, за что-то благодарил.
Увидев Красинского со спутницей, он согнулся едва ли не в три погибели, проворковал:
– Милости просим, господа. Уверяю, вас ожидает незабываемое зрелище! Как бы от нашей «Веселой вдовы» не стать «Веселым вдовцом»!
Бывшая прима в знак приветствия едва заметно склонила голову, а барон поинтересовался:
– Гаврила Емельянович у себя?
– Должны быть у себя. Как доложить?
– Барон Красинский с дамой.
– Сей секунд!
Изюмов заторопился наверх, барон хотел что-то сказать Таббе, но она опередила его:
– Вы хотите познакомить меня с ним?
– Почему бы нет? Любопытно посмотреть, как этот прохвост будет виться перед вами.
– Думаете, он узнает меня?
– Не приведи господь!.. Вас мать родная не узнает! Он с ума сходит от эффектных дам, а здесь тот самый редкий случай… Вы ведь хорошо знакомы с Гаврилой Емельяновичем?
– Мягко говоря.
– Значит, вам также имеет смысл понаблюдать за этой сволочью.
– У вас к нему счеты?
– Да, пару лет я меценатствовал над театром, вложил в его бездарей не одну тысячу золотых, но обещание, которое давал мне сей прохвост, так и не было выполнено.
– Вы желали молоденьких актрис? – насмешливо спросила Табба.
– Зачем же так? Я желал его связей с премьер-министром, но все оказалось пустой болтовней.
Сверху спускался Изюмов.
– Гаврила Емельяныч ждет вас и вашу спутницу, барон, – сообщил он. – Проводить?
– Нет, любезный, я отлично знаю все дороги в этом храме искусств, – ответил Красинский. Табба взяла его под руку, и они двинулись наверх.
– Благодарствую за прекрасные слова, барон! – выкрикнул тот вслед им.
Гаврила Емельянович при появлении в кабинете барона со спутницей вышел из-за стола, развел руки, двинулся им навстречу.
– Боже… Барон! Сколько студеных зим и знойных месяцев прошло после нашей последней встречи?! – приобнял, заглянул в глаза. – Вы решили вычеркнуть меня из своей жизни?
– Если
