с агентурой, разрабатываем варианты по направлениям, а их более чем достаточно – от политических до откровенно криминальных, не считая залетных гастролеров.
– Это все?
– Увы. Но мы не стоим на месте, ваше высокородие. Если учесть…
– Учитывайте не в моем кабинете… У вас такая же песня? – посмотрел князь на Потапова.
– Не работа, а песня, – попытался отшутиться тот.
– Если нечего сказать, пойте!
Следователь смутился, забормотал:
– Мы, ваше высокородие, восстанавливаем былые связи, завязываем крючочки, занимаемся более глобальными проблемами.
– Глобальными? – удивился князь. – Россия и без того уже ими завалена! Масштабов уйма, дел никаких.
– Если позволите…
– Позволю, когда будете готовы! Каждое утро ровно в девять доклад о ходе работы!
– Разумеется, – склонил голову Потапов. – Но должен повторить, ваше высокородие…
– Каждое утро ровно в девять.
– Будет исполнено.
– Если господин следователь в приемной, приглашайте.
Они откланялись и покинули кабинет.
В приемной помощник разбирал бумаги. Гришина же пока видно не было.
Следователи переместились в коридор, и Потапов недовольно произнес:
– Он или полный солдафон, или идиот.
– И не то, и не другое, – возразил Конюшев. – Во-первых, наверняка его поджимает обер-полицмейстер. А во-вторых, учитывайте темперамент князя и самолюбие. Хочется все и сразу! Думаю, со временем он войдет в новую стезю, и даже нам будет чему у него поучиться.
– Ну, это уж, батенька, вы перегнули.
– Поживем, увидим.
Из глубины коридора послышались тяжелые шаги, и вскоре появился Егор Никитич Гришин, мрачный и задумчивый.
Обменялись рукопожатием, Гришин спросил:
– Меня ждете?
– Вас ждет князь, а мы всего лишь стряхиваем пыль сапог, – ответил Потапов.
– Получили по полной?
– Пока разминочно, – засмеялся Конюшев. – Если не возражаете, совет. Меньше говорите, больше слушайте.
Князь при появлении Гришина даже вышел из-за стола, протянул руку:
– Рад визиту. Каково настроение?
– Рабочее.
Икрамов вернулся на место, следователь уселся напротив.
– Слушаю, ваше высокородие, – произнес он.
Князь улыбнулся.
– Я бы желал вначале выслушать вас.
– Меня? Я пока пуст, как бутылка из-под вина.
– И никаких соображений?
– Самые крохотные.
– Изложите их мне.
Гришин вытер рукавом вдруг вспотевший лоб.
– Вначале два условия,
