свою любовь делом.
– Каким делом?
– Михель ему все объяснил. Или господин начальник ничего тебе не поведал?
– Он угрожал ему!
– А как по-другому?.. Он твой отец.
– Никита не может устроить побег сразу троим! Он сам загремит на каторгу!
Сонька снисходительно усмехнулась.
– Тебе он может устроить?
– Не знаю!.. Будет стараться!
– Вот и пусть постарается сразу для всех – для тебя, для твоей матери и отца. Какая ему разница, за скольких каторжан отбывать каторгу?.. Или ты готова бежать, оставив здесь самых близких людей? Способна драпануть, зная, что здесь подохнет твоя мать?
– Конечно нет.
– Вот ты на все и ответила. Вытри сопли и успокойся.
Мать фартуком прошлась по ее лицу, дочка прижалась к ней, и некоторое время они молчали.
– А что же делать, Сонь?
– Прежде всего, береги нервы. Это может сказаться на ребенке, – мать зачерпнула из кадушки кружку кваса, отпила сама, дала дочке. – Он-то понимает, что тебе рожать здесь нельзя?
– Конечно, понимает.
– И что?
– Сказала же, будет стараться отправить меня ближайшим пароходом.
– Это пособничество в побеге, дочка.
– Его могут судить?
– По полной. Могут и пожизненную впаять.
Михелина посидела в раздумье, допила квас.
– А сколько месяцев добираться до Одессы?
– Почти полгода.
– А если я рожу прямо на пароходе?
– Воля Божья. Но лучше, чтобы все было по-людски.
С треском открылась дверь, и в лавку ввалились двое «вольных» – мужик и баба. Мужик заорал:
– Сонька, зараза!.. Угощай измученный народишко!.. Все изнутри почернело!.. Дымится, Соня!
Воровка поцеловала дочку в лоб и принялась наливать «измученному народишку».
Князь Андрей находился в приемной великого князя. Сидеть на диванчике, выставив ногу с протезом, было весьма неудобно, поэтому приходилось с раздражением менять положение, временами подниматься, поглядывать на часы и снова садиться.
Наконец, из высокой позолоченной двери вышел помощник великого князя, поставленным голосом спросил:
– Князь Андрей Ямской? Его высокопревосходительство ждут вас.
– Благодарю.
Андрей, сильно прихрамывая, направился к двери, адъютант предупредительно открыл ее, и князь вошел в просторный светлый зал, окна которого выходили на Неву.
Михаил Александрович вышел из-за стола, шагнул навстречу.
– Милости прошу, князь… Простите, что заставил вас ждать, – указал на позолоченный резной стул, сам сел напротив. – Как папенька с маменькой?
– С божьей помощью, – ответил Андрей.
– У вас, кажется, есть еще и младшая сестра?
