подобно лиловой аметистовой друзе.
Стоя на выгоревшем взлетном поле, Гарриет ожидала этого волшебного сияния, которое должно было предвосхитить появление Гая. Закатное великолепие стало бы своеобразным подарком ему. Но вот буйство красок достигло апогея, после чего свет начал меркнуть; некоторое время на верхушках холмов еще виднелись винно-красные отблески, после чего угасли и они, и Гарриет осталась наедине со своей тревогой. Лишь через час над Парнис[1] замигали посадочные огни самолета «Люфтганзы».
Наконец самолет сел. Гарриет увидела Гая на ступеньках трапа. Он был близорук и, ослепленный светом фонарей, понимал, что не найдет ее сам, поэтому просто застыл там в ожидании – большой, неряшливо одетый мужчина в очках, в одной руке книга, в другой – старый рюкзак. Несколько секунд она глядела на него, не веря своим глазам, а потом побежала. Когда они встретились, она расплакалась.
– Что случилось? – спросил он.
– А ты как думаешь? Я переживала!
– Ну не за меня же! – Он рассмеялся, затем нахмурился, чтобы скрыть беспокойство, и взял ее за руку. – Ты же знала, что я справлюсь.
Он был столь скромен, что не ожидал, что Гарриет так встревожит нависшая над ним опасность. Он обнял жену и сказал: «Глупышка». Она прижалась к нему и повела к таможенному пункту.
Когда багаж выгрузили из самолета, Гай забрал свой чемодан. Он сходил на их старую квартиру и набил рюкзак и чемодан книгами.
– А как же твоя одежда? – спросила Гарриет.
– У меня в рюкзаке есть смена белья. С остальным я возиться не стал. Одежду везде можно достать.
– Как и книги, – сказала она, но спорить было уже поздно. – В квартире кто-то был?
– Нет, там всё так же, как и было.
– Никаких вестей о Саше?
– Никаких.
Когда автобус остановился на углу напротив «Зонара», Гарриет указала на сияющие окна и столики, окруженные плетеными стульями, и сказала:
– Там сидит Якимов. Это его любимое место.
– Яки тоже здесь! Прекрасно! Давай отнесем багаж и пойдем к нему.
– У тебя есть деньги?
– Ни единой драхмы. Но у тебя же что-то есть?
– Совсем немного. И я жутко устала.
Гаю не терпелось погрузиться в новый мир, но он вынужден был признать, что тоже устал. Это его встревожило, но, поразмыслив, он сказал:
– Прошлой ночью я не спал. Может быть, в этом дело.
– И чем ты был занят?
– Мы с Дэвидом играли в шахматы. Я хотел переночевать в нашей квартире, но Дэвид сказал, что это будет безумием, поэтому мы пошли к нему.
– Ты оставил его в Бухаресте?
– Нет. Его должность не подразумевает дипломатических привилегий, поэтому его выслали в Белград. Мы вместе добрались до Софии.
Гай улыбнулся, вспоминая их прощание. Как сказал Дэвид, они были свидетелями bouleversement
Парнис – горный хребет, расположенный к северу от Афин. – Здесь и далее – примечания переводчика.
