меня понесло. Мама подливала чаю Ричарду и себе. Словно разыгрывая пантомиму, они с улыбками передавали друг другу молоко и сахар, а потом сидели, с комфортом откинувшись на спинки, – ни дать ни взять завсегдатаи ресторана при первых нотах любимой мелодии.
Через десять минут я разгромил все возможные аргументы, которых стоило ожидать от дантиста, и еще много тех, которых не стоило. В ход пошли мои любимые словечки: гауляйтер, солидарность, демарш, диалектичный, гляйхшальтунг[4], инфильтрация, аншлюс, реализм, транш, партиец. Затем, закурив еще сигарету и переведя дух, я вкратце принялся рассказывать историю национал-социализма после Пивного путча[5].
Зазвонил телефон.
– Вот ведь докучливая штуковина! – мягко посетовал Ричард. – Вечно звонит, когда ты рассказываешь что-нибудь интересное. Не отвечай. Скоро им надоест…
Однако я уже вскочил с места, едва не опрокинув стул, и выбежал в коридор.
– Алло, – запыхавшись, произнес я в трубку.
Ответа не было. Лишь кто-то горячо с кем-то спорил на фоне музыки по радио.
– Алло? – повторил я.
Голоса зазвучали еще тише.
– Алло! – уже кричал я.
На этот раз меня услышали. Трубку накрыли ладонью, окончательно глуша голоса и музыку.
– Ну и черт с вами!
Ладонь убрали.
– Идиотизм! – пророкотал мужской голос с сильным иностранным акцентом. – Словами не выразишь!
– Алло! – закричал я. – Алло! Алло! Алло! Алло! Алло!
– Подождите, – отрывисто, будто назойливого ребенка, попросил иностранец.
– Черта с два я стану ждать! – Прозвучало так глупо, что я сам расхохотался.
С трубки на том конце снова убрали ладонь, и в микрофон водой из-за прорванной плотины хлынули голоса и музыка. Да как громко!
– Алло, – быстро и нетерпеливо заговорил иностранец. – Алло, алло!
– Алло?
– Алло? Это доктор Бергманн.
– Доброе утро, доктор Бергманн.
– Да? Доброе утро. Алло? Алло, я бы хотел поговорить с мистером Ишервудом. Немедленно, если позволите.
– Слушаю.
– Мистер Кри-истоф-фер Ишерву-уд… – очень осторожно, как будто читая с бумаги, протянул доктор Бергманн.
– Да. Это я.
– Ja, ja…[6] – Терпение Бергманна достигло предела. – Я бы хотел лично переговорить с мистером Ишервудом. Позовите его, будьте добры.
– Кристофер Ишервуд – это я, – ответил я на немецком. – С вами только я и говорил.
– Ах, так это вы, мистер Ишервуд! Чудесно! Что же вы сразу не сказали? И вы знаете мой язык? Браво! Endlich ein vernünftiger Mensch![7] Вы не представляете, как я рад вас слышать! Скажите, дружище, можете вы ко мне приехать, прямо сейчас?
– Сегодня, хотите сказать? – насторожился я.
– Нет,
От
Предпринятая Гитлером попытка государственного переворота 8–9 ноября 1923 года в Мюнхене.
Да, да (
Наконец хоть один разумный человек! (
