разговор. Ты же помнишь, его? Тогда было сказано не очень много, но этот диалог был так важен для меня. Так нужен. Смею надеяться, для тебя он тоже остался запоминающимся событием, и ты всё ещё не забыл произнесенные тогда мною слова…
Я теребила ткань в руках, зарывшись в неё носом и закрыв глаза. Даже не знаю зачем. Неосознанный жест. Дань грусти по тому, чего у меня никогда не было.
За этим занятием меня и застал Джонни. Я так сильно погрузилась в воспоминание, что даже не услышала приближавшиеся шаги, и только в самый последний момент, едва уловив тонкий аромат морского бриза, почувствовала, как нечто большое и сильное вырывает платок из моих рук. Клянусь, в тот момент вся кровь отлила от лица. Руки и ноги похолодели, а через позвоночник будто просунули замороженный железный штырь. Я думала, благодетель убьёт меня, когда он увидел инициалы на платке.
Решив, что я встречаюсь с тобой в тайне от него, он уже собирался ехать к тебе. Надеюсь, не нужно говорить зачем. Мотив и так слишком очевиден.
Мне едва удалось остановить Джонатана и убедить, что между нами ничего не было. Той ночью мне пришлось быть особенно ласковой и обходительной, и я всеми силами старалась ублажить его со всей страстью, на которую была способна, пытаясь дать понять, что в моей жизни есть лишь один мужчина – он. Но как бы сильно я ни старалась, по пробуждении, когда мы ещё лежали в кровати и я прижималась к его подтянутому обнажённому телу, он сказал:
– Я хочу сам убедиться в правдивости твоих слов, – вдруг благодетель встал и начал одеваться. – Назначь своему воздыхателю встречу сегодня. Представь всё так, будто теперь ты свободна и желаешь сбежать с ним. Всячески провоцируй и изо всех сил старайся соблазнить. Только старайся хорошо, чтобы и он, и даже я, поверили твоим словам.
– Но Джонатан, – начала я, откидывая простынь и вытягиваясь в соблазнительной позе. – Разве тебе было мало доказательств этой ночью?
– Считай, что себя ты оправдала. Тем не менее, хочу убедиться лично, что он не воспользуется ситуацией. И если он действительно так благороден, как ты говоришь, я отпущу его, обещаю… – протянул, жадно целуя меня в губы. – Но только с одним условием. Детектив больше никогда в жизни не подойдёт к тебе. И если ты тоже не будешь стремиться встретиться с ним, то можешь быть спокойна, я никогда не нарушу данное слово, и Освальд будет жить.
Мне ничего не оставалось, как пойти на этот шаг. Хотя в тот момент было невыносимо горько понимать, что это должна была быть наша последняя встреча и потому, прося всех богов подарить мне силы выглядеть невозмутимой, я согласилась.
Благодетель лично выбирал мне наряд для этой встречи. Даже запретил, чтобы я выглядела особенно соблазнительной, надевать рубашку под корсет, отчего тот казался ещё более жёстким и неудобным. Джонатан сам шнуровал его и настраивал миниатюрную камеру, замаскированную под один из шипов, расположенных на груди.
В конце он спрятал в цветке георгина, прикреплённом к шляпке, крошечный микрофон.
Джонни
