и еще больше развернувшись ко мне, она тихо произнесла:
– Поцелуй меня… – слова выбили весь воздух из моих легких. – Умоляю, сделай это…
Она положила мою руку себе на грудь, и я едва удержался, чтобы не сжать пальцы, застыв в немом оцепенении. Её же ловкие пальчики уже немного пробрались под сорочку в разрез между пуговицами и, вовремя остановившись, потянули за край на себя. Опьяняющий аромат мускуса, исходящий от ключиц, почти напрочь лишал рассудка и сводил с ума.
Искушение поцеловать стало нестерпимым. Оглушающим. Колоссальным. Я даже испугался, насколько огромным было стремление сделать это. Ещё никогда прежде я не сталкивался с таким притяжением.
Воздух вокруг сгустился, превратился в кисель и стал совершенно непригодным, для дыхания. Свет померк, будто кто-то невидимый погасил все звезды на потолке. И в этом мраке осталась только она. Молли. Сидящая передо мной. Сияющая сильнее тысячи звезд и страстно умоляющая сделать то, о чём я мечтал последние полтора года, с момента как впервые увидел её в баре, в том длинном чёрном платье и с круглым пенсне на носу.
Я придвинулся к ней ещё ближе и замер. Приблизился настолько, что между нами не поместилось бы и обычное стекло, если бы оно вдруг там оказалось.
Молли не дышала, и я видел, как дрожат её губы. Соблазн преодолеть это ничего не стоящее расстояние и, наконец-то ощутить, каковы на вкус её поцелуи, был слишком мощным. Тысячами крошечных молоточков он колотил по коже изнутри всех чувствительных мест, всё ближе подталкивая к ней.
– Хватит дразнить меня, Крошка… – голос совсем подвёл, и я замолчал не в силах говорить дальше.
Молли, замершая в напряжённом ожидании, как пантера, готовая наброситься на меня в любой момент, и которую я желал с первой минуты нашей встречи, сидела до невозможности близко и сводила с ума. Кажется, она тоже не дышала. Я слегка сжал её небольшую грудь, всё еще уютно устроившуюся у меня в ладони, и со стоном убрав руку, погладил её по плечу.
Ругая себя всеми последними словами, которые только мог вспомнить, я произнёс:
– Однажды я обязательно сделаю это, – обречённый тон почти обжёг горло. – Но сейчас нам нужно подумать о твоей безопасности.
Отстранившись и встав с дивана, я позорно бежал в другой угол комнаты. Ток крови бухал в ушах нестройным барабанным боем. В брюках всё аж дымилось и казалось, вот-вот взорвётся.
Лязг металлических шпор говорил о, том, что Молли идет ко мне. Рука заскользила по моей спине, ощупывая пиджак, и остановилась на плече. Спустя мгновение она уже прижималась ко мне сзади.
– Прости меня.
– За что? – недоумение заставило бровь ползти наверх.
– Прости меня… – снова повторила она. А затем, обняв за талию, и прижав к себе ещё сильнее, прошептала тихое, – за это…
Щелчок замка заставил вздрогнуть обоих. Дверь распахнулась нарочито медленно и предательски тихо.
– И что это тут у нас
