но сегодня утром я поняла.
– Мне кажется, ты все слишком хорошо поняла.
Он взял ее за руки.
Они долго сидели рядом, их колени касались друг друга, он держал ее руки в своих. Она опять сказала:
– Я не сержусь.
– Ты имеешь право сердиться.
– Я была сердита, гнев приходит и уходит, я просто хотела бы, чтобы ты рассказал мне, мне нет никакого дела до Бирмы, нет, это неправда, мне есть дело до Бирмы, я просто… Я не понимала, почему ты не рассказал мне, может быть, ты думал, что я буду отговаривать тебя. Это больнее всего, я горжусь тобой, Эдгар.
Слова повисли в воздухе между ними. Он отпустил ее руки, и она снова расплакалась. Потом вытерла глаза.
– Только посмотри на меня, веду себя как маленькая девочка.
– Я еще могу отказаться, – сказал он.
– Дело не в этом, я не хочу, чтобы ты отказывался.
– Ты хочешь, чтобы я уехал.
– Я не хочу, чтобы ты уезжал, но в то же время я знаю, что ты должен ехать, я этого ожидала.
– Ты ожидала расстроенный “Эрар” в Бирме?
– Не Бирмы, этого, чего-то отличного от всего, что было раньше. Это замечательная мысль – использовать музыку для установления мира. Мне интересно, какие пьесы ты будешь играть там.
– Я еду, чтобы настроить инструмент, я не пианист, я еду, потому что получил заказ.
– Нет, это совсем не то что раньше, и не потому что это так далеко.
– Я не понимаю.
– Другое, что-то совсем другое, раньше в твоей работе этого не было – причина, нечто значительное.
– А до сих пор ты не считала мою работу значительной?
– Я этого не говорила.
– Ты сказала достаточно.
– Я смотрю на тебя, Эдгар, и мне иногда кажется, что ты – мой ребенок, я горжусь тобой, у тебя есть способности, которых нет у других, ты умеешь слышать звуки, которых не слышат другие, ты искусен в механике вещей, ты делаешь музыку прекрасной, этого достаточно.
– Только теперь, кажется, нет.
– Эдгар, пожалуйста, теперь ты сердишься.
– Нет, я просто хочу понять, что у тебя на уме. Ты никогда раньше не говорила мне такого, это просто очередной заказ, я остаюсь механиком, давай не будем нахваливать за живопись Тернера человека, который делает для него кисти.
– Ты говоришь так, будто не уверен, стоит ли тебе ехать.
– Конечно, я не уверен, только вот моя жена говорит мне, что я должен это сделать, чтобы что-то доказать.
– Ты знаешь, что я говорю совсем не об этом.
– Катерина, у меня бывали и другие странные заказы.
– Но это же совсем другое, это – единственный заказ, о котором ты не сказал мне.
Солнце за окном наконец спряталось за коньки крыш, и в комнате внезапно стало сумрачно.
– Катерина, от тебя я этого не ожидал.
– А чего же ты ожидал?
– Не
