два сапога пнули его: один в спину, второй – в лицо, и всё погасло.
20
Резкий запах ударил в нос. Влаксан открыл глаза. Тёмная комната тускло освещена лучиной. Воздуха мало, он кажется тягучим киселём из полыни, зверобоя и горького корня. Волк лежал на животе, на спину давил тяжёлый груз, не давая перевернуться.
У светца с лучинами тихо дремала девчонка. Влаксан невнятно прохрипел. Он хотел попросить воды, но во рту пересохло так, что язык словно окаменел, губы превратились в две шершавые корки.
Девчушка подскочила к нему:
– Очнулся! – её тонкая мягкая ручонка прижалась к его лбу, – лихорадит. Ты подожди, я мигом! – Суетливо подпрыгивая, она выскочила из комнаты.
Да, куда же?
Влаксан хотел окрикнуть её, но в груди ножами резала боль.
Девчонка шустро обернулась, ведя за собой пожилую знахарку.
– Вернулся, – улыбнулась старушка, – вот и славно. Значит, с нами будешь. Сейчас тебе чуток подсобим. Будет больно.
Старуха быстро сдёрнула с его спины груз, и всю кожу вместе с ним.
Волк хрипло закричал, срываясь на визгливый стон.
– Потерпи, милок, потерпи. Сейчас ещё больнее будет, но надо, чтоб поправиться, – ласково шептала старушка, тряпицей утирая ему лоб.
Старуха накинула ему на спину мокрое покрывало и плотно прижала сверху. Боль была невыносимой, даже голос прорезался. Влаксан зажмурился. Однако придворный палач знает толк в плетях, за драку с пацаном не так пороли. Тогда Бык нашёл в деревне одноглазую ведьму, что за три дня уже поставила его на ноги.
– Ты может, хочешь чего, милок? – заботливо заглянула ему в глаза старушка.
Она добродушно улыбалась беззубым ртом. Всё лицо её было исчерчено крупными морщинками, напоминая сушеное яблоко.
– Воды, – прохрипел Волк.
– Дарёнка, принеси-ка воды. И скажи там, что проснулся наш голубчик.
Девчушка быстро кивнула и снова унеслась.
Волк попытался поднять руку и сморщился от боли: под лопаткой словно калёным железом провели.
– Ну-ну, миленький, потерпи. Пока лучше просто лежать, не ворочаться, – старушка смочила тряпицу и протёрла ему лоб. – А ты думал, так легко даётся наказание? Ничего, теперь уже ты с нами. Уж мы тебя не отдадим!
– Кто ты? – выдохнул Влаксан. Звук получился слабый, почти неслышный. Губы его потрескались, и из них сочилась кровь.
– Я Живьяра – придворная знахарка. А Дарёнка – сиротка моя и главная помощница.
– Придворная? – вяло удивился Влаксан, – где я?
– Да, всё там же, милок. В Грате.
– Где именно, в Грате? – сипел Волк.
– Во дворце княжьем.
Волк закрыл глаза, голова была тяжела от боли:
– Почему я при дворе? Меня же судили днём.
– Судили, вчерась, – согласилась старушка, – а мне было велено тебя выходить.
Шумно распахнув
