ее не тронул. Марина со смешанным чувством облегчения и недоумения слушала, как успокаивается его дыхание и как он забывается некрепким сном, мало чем отличным от потери сознания. До самого подъема Марина не смыкала глаз, спрашивая себя, отчего Глеб не разбудил ее и сколько выпил накануне, если сил не осталось даже на акт.
Часа три спустя отлежавшая все бока Марина тихо поднялась с постели, оставила Глеба отсыпаться, а сама прошмыгнула в коридор. Она ушла с вечеринки куда раньше партнера, но телу и сознанию было дурно как после крепкой попойки. И пусть на себе она никогда не испытывала последствий чего-то подобного, судить могла по Глебу и, пожалуй, по Оле. Подруга любила расслабиться после тяжелой рабочей недели до такой степени, что равнодушному к алкоголю Игорю приходилось сопровождать в бары любимую, но проблемную по пятницам девушку.
Марина приводила себя в порядок как-то судорожно, будто опаздывала на важную встречу. Сердце тяжело ухало, отражение в зеркале ей не улыбалось, косметика валилась из рук и пачкала раковину. Обводя тонкой линией веко, Марина не видела собственных глаз: перед ней отрывочно мелькал образ Глеба – не волнующий и задорный, как обычно, а грузный, угрюмый и кислый.
Помявшись, Марина надела поверх белья один только халат. Темный шелк заструился по ее спине, талии, рукам, и заманчиво оттенил ее сливочную кожу. Она повертелась у зеркала и решила, что поможет Глебу отрезветь быстрее, чем холодный душ. Марина улыбнулась этой мысли. Ей стало легче.
Девушка занялась завтраком и скоро услышала, как зашаркал по коридору Глеб. Она выглянула из кухни, но застала один только его затылок – он уже запирал за собой дверь в ванную. Марина выдохнула набранный для приветствия воздух, сберегла улыбку на следующий раз и вернулась к плите. Беспокойство вновь просочилось в спокойствие ее души; она сама не понимала, от чего сердце ее было сегодня не на месте. Мало ли, с выпиской переборщил. С кем не бывает.
Когда Глеб вошел в кухню, Марина уже раскладывала яичницу по тарелкам. На мгновение она замерла, заострив на нем, чего-то невнятно буркнувшем ей вместо приветствия, взгляд. С его черных, небрежно остриженных волос еще капала вода после душа, но одет он был в те же джинсы и кофту на замке с высоким воротом, в которых пришел. Пренебрег своей чистой, домашней одеждой, некоторое количество которой всегда было у Марины дома.
Чайник вскипел. Глеб уселся за стол и даже не взглянул на девушку, когда та поставила перед ним кружку. Марина передвигалась по кухне как во сне, ощущая в составе всего своего тела гнетущее ожидание какой-нибудь неприятной вести.
Марина разлила чай и тихо опустилась на стул против Глеба. Его лоб и шея стали грубого медного оттенка, совсем не похожего на ту красноту, которой заливаются обыкновенно лица после горячего душа. Он взял вилку, но так и не насадил яичницу на зубцы. Вместо этого Глеб взял кружку в другую руку, шумно отхлебнул подслащенный чай и прополоскал им рот.
– Как дела?
Глеб быстро взглянул на Марину. Поставил кружку. Вернул вилку на стол. И произнес
