мыслю, в людской одежде не шибко удобно. Пойдём на дорожку чаю попьём, – сказал домовой и пошёл на кухню ставить «надорожный» чайник.
– Э-э-э… Анаси Миходич, я спросить хотел… – окликнул его сатир из прихожей, одним прыжком выскочив из штанов и стягивая куртку. – Вы говорили, что умеете не показываться на глаза хозяину. То есть умеете невидимым становиться? Если умеете, почему тогда невидимым не станете и не дойдёте так до больницы? Не пришлось бы тогда вам мас-ки-ров-ку делать.
– Могу, Сатирушка, конечно, могу. Да только дома. Дома мы многое можем. Дома мы, считай, волшебники. Дом для нас – все. Дом и хозяин…
В это время в дверь громко и настойчиво позвонили.
Глава пятая
Домовой растерянно посмотрел на сатира, а Сатирик – на сову. Вслед за длинным звонком последовал ещё один, и ещё… Потом в дверь постучали, затем стук перешёл в мерный грохот кулаков, а потом и ног.
– Андрюха, открывай, в натуре, я знаю, что ты там! Э! Будь человеком… – послышалось из-за двери.
– Это сосед-алкоголик, – с оттенком обреченности в голосе вымолвил Афанасий, – так просто он не уйдёт…
– Так, – сухо и деловито сказала сова, она же – миссис Стрикс, – вероятнее всего, он пришёл за деньгами? Ему надо опохмелиться, так?
Домовой и сатир уставились на сову со смесью удивления и восхищения.
– А что вы так смотрите, друзья мои? То, что я живу в детской сказке и учу там зверят уму-разуму, совсем не означает, что я совершенно не знаю мира людей, – поспешила объяснить сова. – Нет, злые и некрасивые его стороны мне глубоко неприятны, но я обязана их знать, ибо я – педагог. Чтобы учить хорошему, надо знать, что в мире есть и зло. Говорите, он не уйдёт?
– Да не уйдёт он, зараза, видать услыхал, что в квартире кто-то есть, – чуть не со слезами на глазах сказал домовой. – У него, когда выпить хочет, слух, как у хорошей собаки. Ещё весь подъезд взбудоражит…
– Так, – ещё раз произнесла сова (она очень часто произносила это слово, хоть и учила своих учеников, что надо бороться со «словами-паразитами»), – в доме есть какие-то деньги?
– Хозяйские – не трону! – твёрдо заявил домовой. – Есть у меня, правда, небольшая, заначка за шкафом… – как бы нехотя добавил он.
– Несите. Быстро! – сова была своей решительностью подобна Наполеону. – Сатирик – в комнату. И дверь за собой закрой.
Сатир послушно скрылся в комнате.
– Так (это был триумф «слов-паразитов»), вы, Афанасий, скорее лезьте за шкаф и несите свои деньги. Представитесь дальним родственником, дайте ему немного денег и выпроводите побыстрее, – добавила миссис Стрикс и взлетела на антресоли, где устроилась между старых вещей хозяина.
Афанасий отворил дверь. На пороге стоял Толик, мордастый детина неопределённого возраста, убеждённый тунеядец и запойный пьяница. На Толике был точно такой же чёрный тренировочный костюм с вытянутыми локтями и коленками, как и на домовом.
– Ты
