style="font-size:15px;"> В очередной раз подумав о том, что технология нейроимплантации имеет огромный потенциал, я «поднялся» ввысь, и почти сразу же «уперся» в устойчивый пси-барьер. Купол, как оказалось, выглядел непробиваемым не только на физическом уровне.
– У меня только один вопрос: если мы будем видеть какие-то там иллюзии, то как об этом узнают чертовы локсы? Как зрители увидят то, что видим мы? – услышал я отдаленный голос Декса.
– Я полагаю, если нейроинтерфейсы как-то синхронизируются с мозгом, то это значит, что они фиксируют и все его процессы. Иллюзии – это ведь, прежде всего, процессы в мозге, – сбивчиво объяснил Виллис.
– То есть если я сейчас себе нафантазирую сцену групповой любви, то всю эту прелесть увидит вся Империя? – усмехнулся Ролдан.
– Гипотетически – да.
– Это восхитительно, мать вашу!
– Главное, побольше женщин себе навоображай и желательно людей, а то, боюсь, психологической травмы ни тебе, ни им не избежать, – посоветовал Перк.
Я завершил пси-сканирование, толку от него все равно не было. И тут в нейроинтерфейсе всплыло:
Внимание! Активация протокола «Фантомия» завершена
Внимание! Производится синхронизация систем
А вот и то, о чем предполагал Виллис… Синхронизация системы.
Визуально и психически ничего не изменилось. Вокруг – тот же купол и разбредшиеся по локации заключенные. Но потом я ощутил в голове резкий импульс и почувствовал пси-вспышку. Не увидел, а именно почувствовал.
И началось…
Мир растянулся и начал отдаляться от меня, словно я упал в какой-то бездонный колодец. Белый свет заполонил пространство, а в ушах густо загудело.
Глаз я не закрывал, а лишь прищурился, но ощущение было таким, словно я только что проснулся. Помещение со сферическим потолком пропало. Я находился в своем доме, стоял посреди гостиной. За окнами уже стемнело, ненавязчивый мягкий свет падал со старомодной люстры с потолка, которую я год назад приобрел на аукционе раритета.
Жена аккуратно прикрыла дверь и запорхнула в гостиную. Тяжело выдохнула и медленно двинулась ко мне. Взгляд уперся в пол, и поднимать его она не спешила.
– Уснули, наконец, – произнесла она безэмоциональным голосом. – Они тоже переживают. Чувствуют, что скоро произойдет что-то нехорошее.
Эрика подошла ко мне и припала к груди, сомкнув руки. Я обнял ее и стиснул в крепких объятиях. Постояли так с полминуты в тишине. Потом я отпустил ее. Жена подняла на меня взгляд, и я внутренне содрогнулся – столько боли в ее необыкновенно голубых глазах я никогда не видел. Она молчала, но весь ее вид молил меня отказаться от принятого недавно решения.
– У меня нет выбора, – сказал я.
– Выбор есть всегда, ты же знаешь, Шой. Ты всегда так говорил, – прозвучал ласковый голос Эрики, но меня он резал как стеклом по венам.
