слово, козлину, – согласился тот.
Перед притихшей публикой возникла повозка, на которой везли сооружение из камней. Вокруг кружились девицы, разряженные не по погоде в лёгкие полупрозрачные платья.
– А это что ж такое-то? – дородный сбитенщик пробрался к купцам.
Но купцы даже не обернулись на уличного торговца.
– Пещера Пана, а вокруг нимфы, божества природы, веселятся вместе с богом плодородия, дикой природы. Бог этот родился с козлиными ногами, длинной бородой и рогами и тотчас же по рождении стал прыгать и смеяться. Жил он в Аркадии, встречал утро среди невест природы, водил с ними бесстыдные хороводы, а потом, утомившись, засыпал. Горе тому, кто потревожит сон Пана и его спутниц, не избежать им паники и безумия.
Фигуры сатиров с приделанными копытами и рогами, пристающие к нимфам, повозки с вакханками, играющими на тамбуринах.
– Срам какой, – брезгливо морщился субтильный купчишка, заглядывая в лицо своему приятелю, – одно слово, безбожие.
– Срам, – поддакивал купец, кутаясь в барашковый воротник и с интересом разглядывая полуобнажённых девиц.
– Где пьянство, там распутство. Там царствует всеобщий срам, – согласился невидимый оратор.
– Вот-вот, – зашумела толпа женскими голосами.
– Смотри, смотри, охальник, для тебя трактир милее дома родного, – раздался звонкий голос какой-то молодки.
– Никак нимфу себе подыскал.
– Да не, он к жене трактирщика наведывается, богу ихнему, как его…
– Бахусу, – подсказали из толпы.
– Бахусу, тьфу ты, язык сломаешь, служит.
Толпа хохотала, заглушая голос рассказчика. Между тем мимо зевак проезжала колонна сатиров на козлах, ослах и даже с обезьянами.
– Ой, а это что за чудо такое, – завизжала какая-то баба.
– Безьян, – громко и уверенно ответил высокий парень в распахнутом полушубке.
– Ишь ты, на Федотку, сапожника, похож.
– Я тебе покажу на Федотку, не тронь моего мужика, – в толпе завязалась потасовка. Сцепившихся баб увели куда-то в подворотню, охолонуть да не мешать публике наслаждаться зрелищем.
– Дуры бабы, – субтильный купчишка прострелил глазами своего соседа.
– Дуры, – согласился тот в бороду.
– А на сим осле пьяный Силен, этого старого сатира приходится держать, так как своим ногам доверять он не может.
– Прямо как наш Петро. Каждый вечер домой приползает, ноженьки не держат.
– Зато улица чище, мести не надо, – смеялись горожане.
– А на бочке сей откупщик, человек достойный, обирает простой люд да в кубышку складывает. А цепями к этой бочке прикованы корчемники, целовальники, чумаки с мерами. Все те, к кому мужичишки несут своё добро.
– Гляди, гляди, ирод окаянный, – раздавались со всех сторон
