не включили в шведский стол пива. Но: за отдельную плату было и пиво, и вино, и прочие напитки.
ПЛЮС ПАРИЖУ!
Запишем плюсик в блокнот.
21. О псевдороманах
Итак, Бим всегда спит голым. 1/2 Эктов про это уже писал.
Кажется, романсус [романсес ли] называется «За гвоздями в Европу»…
Хотя, блин, какой это романсус – так себе солянка и обман зрения.
Все в Угадайке плюют на этот роман…сус, бля. Пазлы какие–то… Рваные. Для помойки само то.
И читают его только потому, что меня знает полгорода. И им любопытно, каким образом я там «ссу на Мрассу», и какого размера у меня член.
Я тоже эти пазлы [в романсусах правильно говорить «пазлусы»]– надо же слово такое придумать «пазлы» – от слова «****ы» [соответственно «пёздусы»], да ладно уж, – просто читал.
/Чёрт, эту фразу с «пёздусами» чистоплюи в редакциях и в ОК ещё припомнят./
От корки до корки, и несколько раз причём.
Искал ложь и карандашом подчёркивал преувеличения.
Конечно, там есть частица правды. Потому что я ему – тому 1/2Эктову – подробно рассказывал многое. Включая способ прикрепления палатки к земле: гвоздями. Но не пригодился вариант, ибо палатку так и не раскинули ни разу.
А он, сволочь, или кто он там, записывал всё в свой грёбаный диктофон.
– Чен Джу что ли? Эй, ты чего? Мы так не делились.
– С членом он приврал.
Член как член, ничего особенного в нем нет.
– Я про член вообще ничего не диктовал. Всё это чистой воды выдумка из гуанного его пальца.
Про механическую сочинительницу ДЖУ–2, вбитую в джипиэс, обнародовал только в Париже. И только своему ближайшему другу.
Бим удивился, и сделал вид, будто бы поверил.
[Понимаю: решил, что я чиканулся!]
А на самом деле неоднократно проверял, я сам видел. Стуча втихаря по коробке со всех сторон и ища нужную кнопку.
Фигов ему! Секретик заключался не в кнопке, а в комбинации кнопок.
Испорченный он, и гнусный тип, этот 1/2Эктов, который Чен, ещё и Джу, ещё и в ОК. Разве что не голубой; но ему до этого голубого только один шаг сделать.
Спрошу как–нибудь при встрече. Честно. Глядя в глаза. Если он, конечно, не смоется к тому времени на небушко своё… так часто описуемое им.
И объясню ему, коли не смоется, что мне лучше видно, какой у меня член. Нечего гнать понапраслину.
Член у меня родной и мною горячо любимый. Особенно по утрам, когда с просыпа встаёт. А там у него в книжонке – бумажный и приукрашенный.
Вроде главного героя. Будто бы он мной руководил, а не моя умнющая голова с термопарой…
Нет, механический сочинитель – вот это таки настоящая вещь.
Опасная для мира вещь.
Хуже бабы.
Хуже вулкана, если каждому писателю по такому дать.
Да что писателю: дай обывателю наиобыкновеннейшему. Возомнившему…
– И
