спрашивают: «а вы уже покушали?»
Культ еды у них, вот они и повёрнутые на этот предмет.
Я расшифровывал и отделял – для Бима – одно французское слово от другого не один раз, и не два.
Дюже надоело:
– Говори всем мерси с эскьюзми и похрену. Нас тут никто не знает, потому и прикарябываться не будут. Какое им дело, что мы – идиоты. Идиот, да идиот. Идиот он должен всегда извиняться и спасибо говорить. Что тут такого волшебного? В Париже таких болванов пруд пруди.
Опять сидим, сидим, опять ждём, ждём.
– Ща–ща, – говорит официант на ихнем языке.
Ещё сидим. Уже сердимся. И тут он пиво приносит. Мы: «спасибо, дорогой … … … …». А многоточия вместо дополнительных слов чувствуются сильнее любого «спасиба».
«БлЪ последнюю» и «суку такую» вместо четвёртой–шестой группы точек держим в уме. А лица насупленные, злые. Будто у себя на Осеньке сидим, бармена знаем, а он, тварюга, не чешется.
Наших «сук и продажных эрзац–девочек» в нашем молчании французу насквозь видно.
Но в глаз не даст. Мы же вслух не произносили.
Да–а–а. Там, во Франсии их грёбаной, тоже особо не торопятся с клиентами.
Не то, чтобы совсем ненавидят, но и не потакают дурным клиентским привычкам: типа если ты припёрся, то ты король, и перед тобой теперь на цыпочках ходи.
А ещё есть такое: «В слепом царстве одноглазый уже король». Вот и мы – короли заезжие, одноглазые россияне.
Только голые и без прав.
А эти слепыши своей ущербности не видят: царство невежливых французских неторопыжек.
Наши официантши хотя бы страдают от собственной неповоротливости, и на них даже можно деревенски рыкнуть, и попросить жалобную книгу. И культурно написать в книге. Матом.
И на чай не давать!
Пьём, дальше молчим, других тем будто уж и нет: расстроились с такого обращения.
А это, промежду тем, показатель дружелюбности и цивильности народа в целом.
А у них по–другому: приехали в гости – живите по нашим законам. Но это их бин правильно.
А в уме жжёт: русскость виновата наша, или что? А мы ведь ещё трезвёхоньки!
Или он со всеми так.
Может эти, что рядом, тоже столько же ждали.
А сейчас им уже хорошо, и вообще они уже привыкли, и им пофигу.
Может сами, если в другом магазине или в другом кафе работают, ещё хуже медлят.
Пришли, времечко тикает, а они не торопятся, читают газетки, бабёнки мундштучками потукивают, глазки красят, любуются собой, других рассматривают.
Ни одной негритянки рядом, а нам обещали на каждом шагу по негритянке.
Бим очень хочет нынче, и додию хотел, негритянку, даже негритяночку… половинчатую… то бишь мулатка бы на крайняк сгодилась.
Сделал бы отбивную с неё. И холил бы её. Не хуже котлетки, – так и сообщил товариществу.
И даже лишнюю банкнотку по этому поводу с собой взял.
И даже, вопреки обычаю,
