мне душу, наподобие того, как рассекает пространство рьяная лопасть мельницы, чтобы из зёрен сделать муку. А из мыслей моих, тяжёлым камнем повисшим в душе – живые чувства.
В груди жгло.
Так мне и надо.
* * *
Я вытряхнул из дорожной сумки кота.
Он растерянно осмотрелся по сторонам, освоился. Потом понюхал воздух и пока неуверенно потрусил к холодильнику.
Щёлкая языком, вылакал из миски молоко, мною для него налитое. Потом, облизнув довольную мордочку, не глядя на меня, сиганул к зияющей чёрным прямоугольником открытой балконной двери.
Кот чиркнул розовой меткой чернильную ночь и был таков.
«Сбежал», – уныло подумал я. Мне стало невыносимо.
В ту ночь, чтобы выжить, я позвонил Маринке.
– Слышь, Чугункова, ты у меня свои фотки оставила, – сказал я ей, – я ведь помню, ты их забрать обещала.
* * *
Для новогоднего ужина мы купили огромную морскую рыбу.
Володя жарил её на гриле. Я накрывала на стол.
– Что в редакции нового? – спросил Володька, когда мы, наконец, принялись за пиршество.
– Редактор Филина – редактирует. Корректор Вера – корректирует…
– А фотограф Владимир – фотографирует, – весело подхватил мою фразу Вовка и, метнувшись к шкафчику, вынул оттуда нарядную коробочку, протянул её мне.
В коробке лежали снимки.
Десять лет назад Володя запечатлел меня за работой, то склонившуюся над рабочим столом, то с диктофоном в руке, то сидящую на планёрке.
Это были живые фото.
Сделанные исподволь.
Других таких у меня не было никогда.
И уже не будет.
* * *
Я, зная Вовкину привычку ходить с голой шеей, подарила ему лёгкий шарф, согласно здешнему климату.
Вдруг с балкона послышалось настойчивое мяуканье.
Володя встал, открыл дверь.
Чёрное, с лоснящейся шерстью, ловкое животное, мелькнув в пространстве ярко-розовым ошейником, в один прыжок оседлало свободную табуретку.
Кот глянул мне прямо в глаза.
Я отпрянула.
Меня бросило в жар. Вспомнились слова художницы: «Ангелочка рядом с вами вижу… Свитерок у него тёмненький, а на груди пятнышко, маленькое, розовое. Этот мальчик всегда будет хранить вас. Всю жизнь».
– Как кота зовут? – слегка оправившись, спросила я у Володи.
– Может быть, Хвостик? – неопределённо пожал плечами Вовка.
– Он, как хвостик, за тобой увивается?
– Ха, увивается! Он, завидя меня, в сто раз ускоряется!
– Ну, тогда он не Хвостик, а Шустрый Хвостик… Значит, будем втроём Новый год отмечать? Ты, я и Хвостик?
– Значит, втроём, – кивнул Володька и, взяв со стола красное
