через неделю Инга поселилась у меня.
И я под издевательское улюлюканье гопников со слесарного отделения каждый день дожидался любимую у дверей училища, и мы, опьянённые неожиданной близостью, жались друг к другу и, крепко обнявшись, брели домой.
Я сгорал от любови.
И Инга была очарована.
Ведь дома её ждала тарелка горячего супа. В постели – я, сын московской артистки. А в сумочке на ремне – её красивые фотографии.
Всё для неё.
Инга купалась во внезапно свалившихся ей на голову обстоятельствах, как бездомный щенок, которого взяли да приютили.
Злые языки упрекали Ингу в корысти.
Но кто упрекнёт в неискренности бродячего когда-то собачонка, который заходится в приветственном лае, лижет руки и нос спасшему его хозяину?
И какой хозяин будет от ласк уворачиваться?
* * *
Родился Влад.
Земля покачнулась. Дни слились с ночами.
Из той своей жизни я мало что помню, худую бледную Ингу с огромными блестящими в горе глазами, уродливый бугор посредине тщедушного тельца, молочную кухню.
Инга казалась сильнее меня. Я восхищался её твёрдости. Но однажды мне пришлось позвонить моей матери. Это был жест утопающего человека, который за соломинку хватается.
Мать приехала.
Я помог Инге собрать дорожную сумку. Мы вышли с нею из дома.
Я её проводил.
В наш дом она не вернулась.
* * *
Марину я никогда не любил.
…добрая тихая девочка.
Но я её не любил.
Слишком жилистая, слишком плоская… Водолазка эта её, чёрная, сильно подчёркивала первые морщинки под глазами.
Про нас с Маринкой песня есть: «Вот и встретились два одиночества, Развели у дороги костёр. А костёр разгораться не хочется – Вот и весь разговор».
Сорок лет – мучительный возраст.
– Я стал похож на мёртвого пирата, который приведением скитается по кораблю. Фильм такой есть, – пожаловался я на свою незавидную участь приятелю, когда мы сидели с ним вдвоём в полутёмном тихом баре, – хочу яблоко съесть, выбираю самое красное, самое спелое. Кусаю, а вкуса не чувствую – пресная мякина, хоть сплюнь. Душой и телом я стал вялый.
Как то пережёванное яблоко. Хочу пойти куда, а ноги не несут. Иду работать – скучно. Я стал нелюдимым, старым, злым. Что скажешь, что со мной? Может, мне жениться?
– Женись. Но не ищи любовь, – глубокомысленно изрёк приятель, – за любовь баба с тебя «три шкуры сдерёт». Чтоб женщина любила, надо быть умным, красивым, богатым… Женись на той, что пожалеет. Жалость ничего не стоит. Её бесплатно раздают… Через жалость излечишься.
* * *
– Инга, тебе нужно остаться в больнице, – тогда, много лет
