Периодически в разных местах её озаряли яркие вспышки, там, далеко внизу, в верхних слоях атмосферы планеты бушевала гроза. Огромные молнии длиною в тысячи километров пронзали воздух этого мира, сотрясая его своими громовыми раскатами. Мы летели над колоссальным грозовым фронтом, раскинувшимся на площади размером с Евразию. Ко мне вдруг пришло осознание чрезвычайной важности этого момента: мы были первыми из людей, кто своими глазами наблюдал бурю на другой планете. Конечно, слово «впервые» можно было применить к абсолютно любому событию, происходящему в рамках нашей миссии, но лишь в этот момент я почему-то прочувствовал это по-настоящему.
Я взглянул на экран навигационной системы: нам оставалось погасить ещё пять километров в секунду от нашей первоначальной скорости, чтобы выйти на расчётную орбиту. Таймер обратного отсчёта показывал чуть более часа до завершения манёвра. Для многих членов экипажа уже давно наступила «ночь», однако все были на ногах. Группа управления, состоявшая из меня, Даши, Жаклин и Мейса, внимательно следила за ходом торможения и работой всех основных систем. Рик Харрис был у нас на подхвате и контролировал работу второстепенного оборудования. В это же время учёные, во главе с Андерсоном вели наблюдения из лаборатории, нацелив на Сатурн и его кольца кучу приборов, снимая, сканируя, записывая огромное количество различных показателей, начиная от состава атмосферы, заканчивая напряжённостью магнитного поля.
«Армстронг» продолжал нестись над ночной стороной планеты, ежесекундно замедляя свой полёт. Двигатель работал на полную мощность, как прекрасно отлаженный механизм. Прошло уже примерно сорок минут с того момента, как наш корабль влетел в тень газового гиганта. В какой-то момент атмосфера на востоке посветлела, и из-за горизонта показалась яркая точка нашей родной звезды. Мы вновь оказались под лучами Солнца, но ненадолго. Уже спустя несколько минут после рассвета оно вновь скрылось от нас, правда, на этот раз не за диском планеты, а за её колоссальными кольцами, словно-бы подсветив их изнутри. На фоне этого света внутренняя структура колец стала видна особенно отчётливо. «Ребята в обсерватории, наверное, сейчас кипятком писаются от счастья», – подумал я. Человечество уже направило целую кучу автоматических аппаратов в окрестности Сатурна, однако, несмотря на всё совершенство этих роботизированных машин, непосредственное наблюдение, которое вела сейчас наша научная группа с минимального расстояния и с применением самых новейших приборов, имело невероятную ценность.
Мы летели под бескрайними ледяными полями колец, постепенно удаляясь прочь от них и от Сатурна. «Армстронг» уже сбросил девяносто процентов своей изначальной скорости. Наша траектория, имевшая поначалу вид практически прямой линии, теперь уже приобрела форму параболы, и с каждой секундой по мере уменьшения скорости её ветви все сильнее и сильнее прижимались друг к другу, готовясь сомкнуться в любой момент. Мы ждали этого события в сосредоточенном молчании, лишь шум вентиляторов разгонял наэлектризованную нашим напряжением тишину мостика. Вдруг
