ей, что эта тема ему неприятна.
Дэниар остановил ее у небольшого магазинчика, украшенного живописью, чтобы сразу стало понятно, что можно приобрести внутри. Лиссарина зашла туда на несколько минут и вернулась с целой корзинкой кистей и красок всевозможных размеров и цветов.
– Вы рисуете большую картину? – поинтересовался Дэниар, забирая у нее из рук тяжелую ношу.
– Да, в Армаше. Но там я не куплю таких качественных красок, поэтому решила закупить их сейчас. Но подождите, я хотела спросить еще кое-что.
– Что? – он снова предложил ей свою руку.
– Мне кажется, Люциен не очень переживает о смерти друга. Или мне только кажется?
– Боюсь, вам не понять. – Дэниар нахмурился. – Вы только не обижайтесь. Я не имею в виду, что вы бесчувственная или что-то подобное, просто… Вы не видели Лулу таким, каким он был раньше, и вам не с чем сравнить его состояние. Вы, наверное, думаете, что он всегда такой грубый, отрешенный. Грубый, да, возможно, всегда. Но раньше он часто смеялся и шутил, а сейчас все его силы уходят на то, чтобы не погрузиться в отчаяние и не подавать виду, что ему больно. Это как нарыв, который необходимо вскрыть, чтобы боль ушла, но Лулу никому не позволяет до него дотронуться.
– Разве нет человека, которому он мог бы открыться? – Лиссарине стало от души жаль Люциена, хоть эта жалость ему и не была нужна.
– Есть. Но он третий день как лежит в могиле и вряд ли услышит его откровения.
– Это как-то… жестоко, – нахмурилась Рин и в упор посмотрела на Дэниара. В его глазах промелькнуло что-то… зависть? Раздражение? Сложно определить, если знаешь человека только два дня. – А вы с ним не настолько близки?
– К сожалению, нет, – вздохнул Дэниар. – Я бы хотел стать ему другом, но к Лулу нужен особый подход, которого я пока что не нашел.
Некоторое время они шли молча. Каждый наедине со своими мыслями. Проходя через парк к Дворцовой площади, на которой условились встретиться, Лиссарине вдруг бросился в глаза один мужчина. Он показался ей ужасно знакомым. Она присмотрелась и едва ли не упала от удивления, потому что перед ней лорд Ромаэль Монтфрей держал за руки какую-то немолодую женщину, что-то шептал ей на ухо. Легонько коснулся губами щеки. И эту женщину она тоже уже где-то видела… уж не та ли это особа, которая любезничала с ним на ужине? С ней тогда еще был сын? Тогда Рин не придала значения их беседе, ведь на правах хозяина дома Ромаэлю положено общаться с гостями, однако такое близкое, если не сказать, интимное, общение с этой дамой возмутило ее до глубины души и расстроило. Ровенна ведь только-только начала к нему привыкать, а у него что, интрижка на стороне прямо накануне свадьбы?
– Кто эта женщина рядом с лордом Ромаэлем, Дэниар? – ее голос стал холоднее воды в проруби зимой.
Лицо Дэниара побелело, как снег, а глаза забегали. Он собирался солгать, и Рин незамедлительно предупредила, чтобы не тратил
