буду Коперником звездной системы, и я уже начинаю им быть. Но кто знает?
– Ну, не надо так волноваться! Я не пойму вашего объяснения и предпочла бы его не знать. Я узнаю о нем и так, если оно будет выдающимся. Женщины, знаете ли, не являются надежными хранителями столь ценных секретов. Вы можете немного пройтись со мной, с большим удовольствием. Затем идите и напишите свою статью, чтобы закрепить свое право собственности на открытие… Но как вы наблюдали! – воскликнула она с внезапным приливом беспокойства, поворачиваясь, чтобы получше рассмотреть его. – Орбиты ваших глаз налились свинцом, а веки покраснели и отяжелели. Не делайте этого – умоляю, не делайте. Вы заболеете и сляжете.
– Я, правда, немного заработался на прошлой неделе, – весело сказал он. – На самом деле, я не мог оторваться от экваториала; это такое чудное богатство, что оно удерживает меня там до рассвета. Но какое это имеет значение теперь, когда я сделал открытие?
– Ах, это действительно имеет значение! А теперь пообещайте мне – я настаиваю, – что вы больше не совершите подобного безрассудства; ибо что мне делать, если мой Королевский астроном умрет?
Она рассмеялась, но слишком нервно, чтобы это было убедительным проявлением легкомыслия.
Они расстались, и он пошел домой писать свою статью. Он пообещал сообщить, как только его открытие будет опубликовано. Затем они стали ждать результата.
Невозможно описать трепетное состояние леди Константин в этот отрезок времени. Горячий интерес, который она питала к Суитэну Сент-Кливу – многие сказали бы, что опасно горячий интерес – сделал его надежды ее надеждами; и хотя она иногда признавалась себе, что в будущем и потребуется большая снисходительность к самонадеянной уверенности юности, она позволила себе быть слепой к вероятностям ради удовольствия разделить его сны. Казалось вполне разумным предположить, что нынешний час станет началом осуществления ее заветного желания, чтобы этот молодой человек стал знаменитым. Он много работал, и почему бы ему не прославиться пораньше? Сама его простота в мирских делах давала твердое основание предполагать, что в делах небесных он может быть мудрым. Чтобы найти подтверждение этой гипотезе, ей стоило только задуматься над жизнями многих выдающихся астрономов.
Она лихорадочно ждала, когда издалека донесутся звуки труб, которыми, как она ожидала, будет встречено сообщение о его открытии. Зная, что он сам немедленно сообщит ей об этой вспышке, она каждое утро наблюдала из окон Большого Дома, ожидая увидеть его фигуру, спешащую по поляне.
Но он не приходил.
Длинная череда дождливых дней пронеслась перед ней своими унылыми очертаниями и сделала ожидание еще более утомительным. В один из таких дней она побежала к башне, рискуя сильно простудиться. Дверь была заперта.
Через два дня после этого она пришла снова. Дверь была заперта по-прежнему. Но только этого и следовало ожидать в такую
