сказал староста, – У нас за это время стока народу уехало.
Стера покивал задумчиво, а после посмотрел куда-то за плечо огромного мужика, сдвинул брови и заговорил чужим, ледяным голосом:
– А ты тут что забыл?
Староста пригнулся вдруг, ощутил такую силу великую в голосе видящего, что в летний день мороз по коже пробежал. Глянул испуганно на Стеру, а тот продолжил, глядя куда-то мимо Богомила:
– Ты совсем жить расхотел?
– Я? – захлопал испуганно глазами староста, и видящий глянул на мужика, помотал головой:
– Нет-нет, дядька Богомил! Тут дух к вам прибился… не очень хороший. Но и не опасный шибко. Незлой, в общем. Сейчас разберусь!
Староста втянул голову в плечи, опасаясь повернуть головы. А Стера вскочил легко на ноги, скрутил фигуру, в народе «шиш» называемую, и сунул в угол избы, а после с фигурой этой вышел наружу, во двор. Растерянные староста с женой остались в избе, переглядываясь. Вернулся белобрысый послушник братства видящих минут через пять, улыбнулся чуть виновато и сказал:
– Простите, что напугал. Просто тут к вам Шиш прибился. Он для людей не шибко опасный, но вихри крутит. Может пшеницу повалять, двери или окно захлопнуть внезапно. Вот и пришлось его отвадить.
– Шиш – это дух? – осторожно спросил староста.
– Ну да, – кивнул видящий, – Он не злой, просто шкодливый. Чаще ж духи зла не несут. Либо вовсе людям помогают, либо пошкодить любят. А так, чтобы людям вредили… Мало таких. А чтобы уж Зло несли… таких и вовсе единицы. Не повезло Глуздам, что один из них тут появился.
– Вот уж точно, что не повезло, – Маланья вновь подпёрла голову рукой: – Моя племянница померла при родах и дитятко её.
– А откуда он взялся, Гелл энтот? – спросил староста.
– Гелло, – поправил старосту Стера и развёл жилистые руки в стороны: – Кто знает? Причин много может быть. Некоторые духи от проклятия появляются. Некоторые – от скорби великой. Человеческие чувства – они дорогу в иной мир открывают. Совсем ненадолго, но и этого духам хватает, чтобы в наш мир просочиться.
– А что им в мире-то нашем делать? – пробурчал Богомил. – Сидели бы в своём.
– Нам говорили, – принялся объяснять Стера, и с виноватым видом взял ещё один пирожок, – Что их мир бесприютен и гол. На чувства, эмоции. Мёртвый мир, который духи уничтожили сами, превратив в бесплодную пустыню. Но какой-то злой магией они не погибли сами, а остались в виде бесплотных существ. И маются там. Потому так стремятся к нам, чтобы вновь насладиться всем тем, что сами потеряли.
Маланья вздохнула тяжело. Ей, как любой женщине, сразу же стало жалко бесприютные бестелесные сущности:
– Это ж сколько они скитаются так? – спросила она, и подлила Стере квасу.
– Я не знаю, – с набитым ртом проговорил видящий, – Может, сотни лет. Или вовсе тысячи.
– Тыщи лет по пустыне скитаться без тела, – дёрнул подбородком староста, – Эдак, и правда, с ума свихнёшься!
– А
