пропела Натусик, входя в класс.
Ну да, красивые. Кто бы спорил… Конечно, если задавать глупые вопросы, то только им. Но все равно.
На музыке говорили о фольклорных жанрах. Слушали песни, подпевали. Учительница сияла. У нее была раздражающая особенность радоваться всему. Слепцов фальшивил, она говорила: «Великолепно!» Натусик не успевала в ритм, это тоже было «Прекрасно».
– Ну хорошо, – вздохнула учительница, когда певец закончил тянуть последнюю ноту, а народ перестал в разноголосицу за ним повторять.
Маринка закрыла глаза и прислушалась к себе. Вдруг и правда стало хорошо. Ушла саднящая боль из горла, голове стало легко, словно из нее вычерпали все тревоги. Про резь в глазах забылось.
– Давайте еще раз послушаем эту песню и разложим ее по голосам! – раздавала команды учительница по музыке.
Снова запел солист. Учительница прикрыла глаза от наслаждения.
Вот правда. Были же все эти сомнения, вопросы, а теперь – ничего, словно эта старая, всеми, кроме учительницы, забытая мелодия, унесла их далеко-далеко. Не было никаких потрясений. Все в порядке.
– Параллельная, – услышала она шип через ряд.
– Дятел, – повернулась к Сашке Марина.
Натусик оказалась права – все забылось, и теперь ей было совершенно все равно, какие рожи корчит Слепцов. Только немножко грустно. Ведь непонятно – что же это было? То, что закончилось…
И все эти сомнения Марина проносила с собой весь день и вывалила на папу, который неожиданно оказался дома. Ботинки в прихожей, свет по всей квартире, громко работающий телевизор на кухне.
– Папа! – кинулась она к нему на шею.
– Дочь! Ты хорошо учишься? – Папа попытался придать своему лицу строгость.
– Ну папа! – взвыла Маринка.
Она не любила, когда папа начинал строить из себя что-то скучное.
– Мама сказала, что ты болеешь.
– Я не болею, – надулась Маринка. – Я нормальная.
– Да уж вижу. Будешь чай с тортом пить?
У папы был талант из ничего устраивать праздник. Он мог неожиданно купить мороженое или манго. Посреди размеренного вечера вдруг предложить пойти в кино или поехать на пруд смотреть оранжевых уток огарей. Или они вдвоем оказывались в бассейне. Или он учил Маринку грести на весельной лодке в парке отдыха. Мама всегда была недовольна, а Маринка счастлива – это были те мгновения, когда папа доставался только ей.
Сегодня торт! Как кстати.
– Бери нож, работай, – командовал папа.
О! Это была самая сладкая команда, которая когда-либо звучала. Маринка вытащила самый большой нож и щедро разрезала торт двумя движениями на четыре части. Отец рассмеялся, взял нож поменьше и сделал из одного куска два.
– По-честному. – Он прищурился, оценивая размер кусков.
Блюдца доставать не стали, ели ложками из коробки. Маринка торопилась и как-то сразу наелась
