кажется, меньше кабинетов. – Чернобородый заразительно захохотал, глаза-бусинки весело сверкнули.
Застывшая в недоумении Карина невольно улыбнулась. От бородача шел мощный заряд энергии и оптимизма, и она, так остро нуждавшаяся и в том и другом, сразу почувствовала это.
– А вы вроде как музицировали? – спросил нежданный гость, кивая на пюпитр с раскрытыми нотами. – Это что? Бах?
– Чайковский, – сдерживая смех, ответила Карина, – «Пиковая дама».
– Пардон, не угадал, – мужчина комично развел руками, – но играли вы отменно. Я слышал. Да и пели хорошо.
– Спасибо. – Карина в тон ему, шутливо поклонилась.
– Не за что, – серьезно произнес бородач. – Вы, если не ошибаюсь, фортепьяно преподаете?
– Именно.
– А имя-отчество позвольте узнать?
– Карина Петровна.
– Что ж, уважаемая Карина Петровна, своего младшего непременно отдам к вам учиться. Возьмете?
– Возьму, если есть слух.
– Ну посмотрим. – Чернобородый отступил к двери. – Разрешите откланяться, уважаемая Карина Петровна, спасибо, что помогли.
Он скрылся в коридоре. После его ухода в ушах еще долго звучал мощный, рокочущий бас.
А через два дня он пришел снова. Мелкими шажочками протопал в класс, приоткрыл полу куртки: там ютился крошечный букетик мокрых фиалок – на улице шел дождь.
– Это вам. – Он сразу протянул цветы Карине, опустив приветствие, никак не объяснив цель своего визита. Стоял и молчал. С его ботинок натекли две грязные лужицы.
Карина внимательно глядела на него: лет сорок – сорок пять, метр с кепкой, толстенький, начинающий лысеть.
Видно, он хорошо представлял себя со стороны: в черных глазах-бусинках читалась печаль.
Он был совершенно не в Каринином вкусе, но почему-то она разрешила ему дождаться, пока закончатся уроки, и проводить ее до дому.
Дорогой Саша (Александр Сергеевич, тезка Пушкина – представился он) приободрился, галантно поддерживал Карину за локоток, острил, хохотал своим оперным басом. Подойдя к подъезду, просительно заглянул ей в глаза:
– Пригласите на чашку чая! А не то промокну и получу воспаление легких.
Карина прикинула наличие двоих детей, старенькую болоньевую куртку и такие же старенькие, но тщательно начищенные ботинки и, не успев ничего толком решить, неожиданно кивнула…
Детей у Саши оказалось трое. Их фотографию он достал из бумажника и продемонстрировал Карине в их первый же вечер наедине. Мордашки на снимке были до жути похожи друг на друга и не имели ничего общего с отцом, кроме знакомых темных глаз-бусинок. Если бы не эта деталь, то, глядя на сухощавые личики, обрамленные белесыми жиденькими волосами, можно было предположить, что Сашина супруга хронически наставляет ему рога.
– Нечего сказать, нашла кавалера! Нищий, как бомж, зато плодовитый, как кролик, – ворчала Верка. Но Карина
