style="font-size:15px;"> – В наших краях распутица длится не один день, – голова и кузнец с сомнением переглянулись.
– Если вы переживаете, что я у вас задержусь…
– Батюшка! – отчаянный женский крик перебил меня.
По лужам, подобрав юбки, бежала женщина, и, судя по тому, как голова чуть скосил глаза, звала она именно его. Добежала – простоволосая, запыхавшаяся – и вцепилась в рукав, продолжая голосить:
– Батюшка Артемий, Марьяне хуже!
Голова побледнел и, кажется, забыл о моем присутствии. Повернулся к всхлипывающей женщине и сжал ее руки в своих.
– Ты знаешь, где травы. Сделай отвар. Приступ начался?
– Не было приступа, батюшка! Стонет, за живот держится и белая как смерть! И пена… пена изо рта, ровно у собаки бешеной!
Брегота, все еще нацеливающий на меня вилы, растерянно замер. Нехитрое оружие наклонилось к земле, пачкаясь в глине. Голова враз осунулся и постарел, но погладил женщину по плечу и кивнул, ободряя:
– Не плачь. Я сейчас приду. Скорее, отвар, ну же!
– Ох, горе-то какое, горюшко настигло, откуда не ждали… – причитая, женщина побежала обратно, разбрызгивая воду.
По мне она мазнула рассеянным взглядом, точно и вовсе не увидела. Только сейчас я заметила, что на ней было платье густого красного оттенка, словно его кровью облили.
– Что же это, – голос Бреготы звучал жалко, – Марьяшка-то?
– Эй, ведьма, – вдруг окликнул меня кузнец. – По лицу твоему вижу, сказать что-то хочешь.
– Бур, ну ее, не время сейчас. Пускай идет… – начал было голова, но кузнец только дернул плечом, продолжая внимательно на меня смотреть.
Я с самого начала с интересом прислушивалась к разговору, но если кузнец Бур надеялся меня смутить, то он просчитался.
– Я могу попробовать помочь пани Марьяне.
– Сдурела? Артемий, гони ее взашей, лаумову дочь! Пускай едет куда ехала, а у нас тут свои навьи чары творить не смеет! Тьфу! – Брегота чуть-чуть не доплюнул до мысков моих сапог.
Я проводила взглядом полет его плевка и порадовалась, что обошлось словами. Не очень-то хотелось начинать знакомство со щепотки слабительного в медовуху.
– Ты кто такая, девка? – Артемий, не отвечая односельчанину, сверлил меня взглядом.
– Сказала же – травница я. Всю жизнь, сколько себя помню, с травами дружу. Судя по тому, что я только что услышала, если я посмотрю больную, хуже ей не станет.
Бур придвинулся ко мне так быстро и незаметно глазу, что я вздрогнула. Ладно, все же некоторые из кузнецов и правда страшноватые. Особенно такие, кого издалека и со спины от медведя не отличишь. И двигаются они при этом с ловкостью матерых вояк…
Кузнец навис надо мной горячей темной горой, обдав запахом раскаленного металла:
– Если навредишь ей, живой не уйдешь. В реке утопим, а после выловим, на кусочки разрежем и в Серую Чащу забросим.
