окна с красивыми занавесками. А по траве можно и не ходить. Вдруг кто-нибудь позовет в гости – тогда Эйлин увидит сверху весь газон целиком. В окне на втором этаже включили свет. Можно было отлично разглядеть всю комнату. Старинные напольные часы и резной буфет благосклонно взирали на миску на столе. Эйлин, даже не видя, знала, что в миске – ее любимые фрукты.
Люди, живущие в этом доме, разгадали какую-то важную тайну жизни, а она, Эйлин, нечаянно подсмотрела их секрет и теперь знает, что есть на свете места, где живет больше счастья, чем в других, обычных домах. Если не знать об этом, то можно довольствоваться тем, что у тебя есть. Эйлин представились другие такие же дома, спрятанные за деревьями и высокими заборами: люди, которые там живут, никому не открывают своих тайн.
Когда у ее туфель протерлись подметки, отец, в блаженном неведении о тонкостях женского гардероба, купил ей новые – ботинки навозного цвета, наверняка мальчишеские. Эйлин отказалась их надевать, и тогда отец конфисковал старую пару, так что выбора у нее не осталось. Назавтра она пожаловалась, что другие девочки над ней смеются.
Отец сказал:
– Это лучше, чем ходить босиком. Они, по крайней мере, теплые.
В ее возрасте, прибавил отец, он бы радовался и поношенным ботинкам, не то что новым.
– Если бы мама была здорова, она бы меня не заставляла такое носить! – сказала Эйлин с горечью.
– Да, но она не здорова. И сейчас ее здесь нет.
Голос у него чуть дрожал, и от этого Эйлин стало так страшно, что больше она не спорила.
На следующий вечер отец принес домой изящные туфли, отливающие перламутровым блеском.
Сказал:
– Чтобы не было больше разговоров.
Мистер Кьоу приходил домой поздно, хотя всегда трезвый и неизменно вежливый, будто он только что к ним переехал, хотя на самом деле жил здесь с тех пор, как Эйлин исполнилось два года.
Она завела привычку готовить и на него тоже, а тарелку приносила к нему в комнату. Он открывал дверь с улыбкой и благодарил за еду. Отец ворчал, что надо бы с него за это брать дополнительно.
У мистера Кьоу среди совершенно седых волос оставалась одна черная прядь, словно кто-то мазнул дегтем. Дома он снимал свой твидовый пиджак с обтрепанными обшлагами, подворачивал рукава и слегка распускал галстук.
У него начались приступы кашля. Однажды ночью Эйлин принесла ему чаю, в другой раз – микстуру.
– Просто мне свежего воздуха не хватает, – говорил мистер Кьоу. – Надо побольше гулять.
Несмотря на кашель, он все еще умудрялся играть на кларнете. Эйлин уже не скрывала, что слушает. Она устраивалась на полу рядом с его дверью, прислонившись спиной к стене, и учила уроки. Иногда еще насвистывала в такт.
Однажды вечером отец молча сидел на диване, с каким-то тревожным лицом. Эйлин, не глядя на него, села на свое обычное место
