втащила, – женщина всё не успокаивалась в своём раздражении.
– И что, Людмила промолчала?
– А как думаешь? Может, та сумасшедшая: ещё огреет чем–нибудь.
– Не подумала. Вполне вероятно. Столько лет одна живёт. И не общается ни с кем. Дикая совсем стала и грязная. Давайте отойдём подальше от входа. Сейчас она выходить будет.
Три или четыре, женщины отошли подальше от входа в магазин.
– Боишься, что на тебя кинется? – кто-то пошутил.
Громкий смех. Кто-то добавил ещё едких шуток, и опять смех. Женщины развлекались.
Баба Валя выволокла свои санки из магазина. Поверх них лежала набитая продуктами холщовая сумка. Бабушка покупала всегда впрок. Не глядя на женщин, она, опустив голову к земле, медленно потащила санки домой. До неё, правда, успел донестись раздражённый окрик той самой Катерины.
– Да не входите вы! Пусть проветрится.
Старуха слышала, но, не оглядываясь, продолжила свой путь. Придя домой, она разделила курицу примерно на десять частей. Обильно посолила и, оставив один кусочек, остальные убрала в погреб. Сам погреб у неё был глубокий, но спускаться по лестнице вниз она давно уже была не в состоянии, и сосед Сергей прибил в пределах вытянутой руки широкие полки. Теперь старуха, наклонившись, легко ставила на них и банки с молоком, и вот курицу. Со вчерашнего вечера у неё была замочена чечевица и сейчас, налив воды в кастрюлю и положив оставленный кусочек курицы, она сварит чечевичный суп, который будет есть три дня. Мясо курицы она всегда отдавала своим кошкам, добавляя к каше. Так распределяя нехитрый запас продуктов на месяц, она жила от пенсии до пенсии. Раз в месяц, вскипятив воду, в тазике хозяйственным мылом мыла волосы. Стирала платок, простыню на которой спала и носки.
…..
Зима близилась к концу. Уже наступил месяц март, но снег ещё не растаял. Да и холодно было. Баба Валя, выполнив свои несложные дела, села, как обычно, к столу. Взяла ручку, чтобы записывать свои мысли. Воспоминания не шли в голову, зато кружились мысли другого характера.
Как ни крути, а весна пришла. Запах чувствуется. Сегодня за дровами выходила – потеплел воздух. Точно потеплел. Легче дышать стало. Скоро я к вам приду, родимые. Дождитесь меня, дождитесь.
Старуха крутила ручку в руках и думала о своём. А потом вдруг нагнулась и написала.
Расцвела сирень, запахом пьяня,
И дурманом рьяным в сети завлекла.
Я, как птица жаркая, в высь хочу взлететь.
Но любовь греховная не даёт лететь.
Вмиг вскружила голову, ни вздохнуть, ни встать.
И ярмо разлучницы мне теперь не снять.
Ты, молва людская, не спеши судить
И девчонку глупую ты сумей простить.
Обели ей душу, пожалей, пригрей.
Ведь счастливой дѐвицей ей не долго слыть.
Краткая,
