style="font-size:15px;"> О полковнике говорили, что он прожил жизнь словно заранее знал: первая же его ошибка станет последней. Так и получилось на самом деле. Вот его отзыв о Хейханене:
– Я не мог поверить, что он настолько глуп, до такой степени некомпетентен. Мне все думалось: он не может быть так плох, как кажется, или его никогда не прислали бы сюда. Его поведение я воспринимал как часть «легенды», подготовки к тому, чтобы стать якобы двойным агентом и согласиться работать на ФБР в качестве ложного перебежчика.
Еще одна деталь, беспокоившая меня в этом деле, – упоминание в обвинительном заключении города Салида в штате Колорадо. По словам Абеля, советская разведка считала, что именно в Салиде живет американский солдат по фамилии Родес, служивший в посольстве США в Москве с 1951 по 1953 год. Русские однажды застукали Родеса с местной женщиной, как выразился Абель, «в компрометирующем положении» и взамен за молчание уговорили его снабжать их секретной информацией, похищенной в посольстве.
Когда срок службы Родеса в Москве истек, он вернулся на родину, а Абелю поручили разыскать его. Последний известный адрес Родеса был в Салиде, и Абель отправил туда Хейханена, чтобы найти парня. Абель сказал, что они его так и не нашли, а когда он запросил у Центра дальнейших инструкций, ответа на запрос не последовало. Это, утверждал Абель, стало единственным известным ему эпизодом, который подпадал под пункт обвинения в «попытке вербовки служащих вооруженных сил США».
Полковник заявил также, что не имел никакого отношения к шпионажу в атомной сфере. Исключительно собственное интеллектуальное любопытство побудило его приобрести в открытой продаже книгу «об использовании атомной энергии на промышленных предприятиях». Он сказал нам, что его исключительным и единственным заданием в США было получение информации общего характера – данных, не имевших применения в военных целях. При этом я посмотрел на него с сомнением, но не взялся оспаривать его утверждения.
Момент показался мне подходящим, чтобы закончить наше совещание. Мы провели за беседой больше двух часов. Абеля увели через холл два заместителя маршала, а защита вышла на улицу под жаркое солнце бруклинского дня.
Воскресенье, 1 сентября
Несмотря на то что был выходной день, мы организовали рабочую встречу, в которой любезно согласился принять участие Том Харнетт из моей фирмы, хорошо знакомый с федеральными судебными процедурами. Мы обсуждали возможные дальнейшие действия. Нашей первоочередной и важнейшей задачей, пришли мы к единому мнению, было добиться отсрочки начала суда – по крайней мере до 16 октября. Первое заседание было назначено на 16 сентября, а до этого дня оставалось всего две недели. Дата выглядела для нас совершенно неприемлемой, если мы хотели успеть подготовить сколько-нибудь основательную линию защиты.
В качестве традиционных в таких случаях шагов мы решили потребовать списки свидетелей обвинения, возможных членов жюри присяжных и детального
