фыркнула.
– Я не понимаю, – всплеснула она руками, – о ком ты переживаешь на самом деле: обо мне или о нем? И какое тебе дело до всего этого?
– Он мой брат, я не могу позволить тебе убить сына моей матери. Как я буду смотреть ей в глаза?! Но и за тебя беспокоюсь. Я бы не хотел, чтобы с тобой что-то случилось. И уж тем более чтобы вновь член моей семьи причинил тебе вред.
Элейн несколько секунд молча оглядывала Оддина с ног до головы.
– Ты раздражающе правильный. Просто Благочестивая Анна. Что с тобой не так?
Оддин прижал руку к груди и склонил голову в шутливом раскаянии:
– Я понимаю, о чем ты: умен, силен, хорош собой, с отменным чувством юмора, с высокими нравственными качествами и подвешенным языком. Кажется, что идеальных людей не бывает, но вот он я…
– Можешь не продолжать, – покачала головой Элейн. – Твой порок – гордыня.
– Еще я не прочь вкусно поесть и вообще хорошо провести время, – добавил Оддин. – Служители Света обычно этого не одобряют, но, зная о том, что и у меня есть недостатки, люди легче переносят мое общество.
Она устало прикрыла глаза. Карта подсказала: попытка убить Ковина может означать ее смерть. И теперь Элейн, кажется, даже знала, кто стал бы оплакивать ее.
Оддин выжидательно смотрел на нее, чуть склонив голову, будто пытался заглянуть в душу.
– Мне нужно вытянуть еще одну карту, – приняла она решение.
– Ты не думаешь, что не стоит отдавать судьбу на откуп старой колоде? – Он скептически скривил губы.
– Это не колдовство и не слепая вера. Я просто не могу разобраться в себе, а карты, – она достала их из мешочка, начав тасовать, – помогают понять, чего я на самом деле хочу.
Они отошли в сторону, к опустевшим торговым лавкам. Оддин привязал Ветра рядом с новой лошадью, Элейн уселась прямо на деревянный стол. В спускающихся сумерках ее неторопливый ритуал все же выглядел мистически. Площадь почти опустела, где-то еще ходили люди, вдали слышались разговоры, но там, где сидели Оддин и Элейн, было тихо. Рядом горел факел, освещая вечернюю синеву теплым оранжевым светом.
Элейн прикрыла глаза, помешивая карты и думая о своей жизни, о судьбе, о будущем. О желаниях сердца.
В лесной чаще, привязанная к дереву, стояла белая лошадь. Судя по седлу и сбруе, принадлежала она знатному человеку. Выглядело животное спокойным, с равнодушием оно смотрело куда-то в сторону. Рядом, у ног, суетилась коричневая собака. Некрупная, но, кажется, охотничья.
Глава шестая,
в которой Элейн понимает, что делать дальше
В лесной чаще, привязанная к дереву, стояла белая лошадь. Судя по седлу и сбруе, принадлежала она знатному человеку. Выглядело животное спокойным, с равнодушием оно смотрело куда-то в сторону. Рядом, у ног, суетилась коричневая собака. Некрупная, но, кажется, охотничья.
Едва взглянув на карту, Элейн отчего-то сразу решила, что холеный благородный конь – это Оддин. А взволнованная маленькая собачка – она сама. Избавиться от первого впечатления
