гнездо», – он подскочил от радости, схватил портфель и волоком потащил его за собой. – Быстро, за мной.
Не раздумывая я бросился следом, пригибаясь, желая слиться с сиденьями трибун. Как я сам не подумал о «птичьем гнезде»! На гостевом секторе трибун, возле прохода, была выломана доска. Взрослому туда не протиснуться, но ребенку вполне по силам. Это место нам показала Витькина двоюродная сестра, она иногда курила там тайком от всех. И сейчас ее тайное логово пригодилось как нельзя кстати.
Мы пробирались к нужному сектору, молясь остаться незамеченными. Рыжик шел последним. Ежесекундно оглядывался то на рыскающих старшаков, то на бегунов, завершающих очередной круг.
Женька слез первым, принял портфели и помог спуститься нам с Рыжиком. Под трибунами стоял полумрак. Солнце едва пробивалось вниз сквозь щели в досках, но мы видели друг друга, и этого было достаточно. Под ногами хрустели пластиковые бутылки и шелестели пакеты: уборщики туда наведывались крайне редко. А еще мы заметили несколько старых птичьих гнезд, именно по их наличию сестра Женьки назвала свое тайное место соответствующим образом.
Я рассказал Рыжику, как мы оказались здесь впервые, затем мы уселись на портфели и некоторое время молчали. Слушали, как снаружи гуляет ветер.
– Я есть хочу, – прошептал Женька, и мы с Рыжиком улыбнулись.
Он посмотрел на нас как на сумасшедших и уже громче сказал:
– Че вы лыбитесь, я не завтракал. Слышите, как живот урчит?
Мы отрицательно покачали головами.
– У тебя, правда, никогда не было друзей? – не унимался Женька.
– Нет, – ответил Рыжик. – Странно, да?
– Немного. А чем ты занимаешься после школы?
– Учу уроки, помогаю по дому.
– А потом?
– Ищу еду для… – Рыжик звонко шлепнул себя по губам. Я понял, что он расслабился и сболтнул лишнее. То, о чем не хотел говорить. Или не мог. Но Женька уже прицепился к словам, и глаза его заблестели.
– Еду? – переспросил он, подавшись вперед. – Для кого ты ищешь еду?
– Ни для кого, – попытался увильнуть от расспросов Рыжик, но Женька наседал.
– Не гони мне. Рассказывай, для кого.
– Для отца. Отца. Мне нужно кормить отца, – язык Рыжика заплетался, а суетливый взгляд нарезал круги по всему подтрибунному помещению.
– Пиздит, – резюмировал Женька, обращаясь ко мне. – Мы его другом называем, а он нам пиздит.
– Нет, я говорю правду! Я кормлю отца. Он болен. Кого же еще? Вы должны мне поверить, – он смотрел на наши с Женькой каменные лица и понимал, что ложь раскрыта. – Для отца. Сколько времени? Скажите! – Рыжик тараторил без умолку.
– Тише, тише, – я попытался его успокоить. Посмотрел на часы. – Два.
– Ужас, как поздно. Мне надо идти. Искать еду. На вечер ничего нет, – Рыжик рванул к лазу, но Женька перехватил его на полпути.
– Что с тобой? – он держал обезумевшего
