и от этого немного опьянела. От неё начал ускользать смысл слов, произнесённых капитаном. Она не поняла, почему он, после того как в очередной раз бросил кости на её грудь, вдруг собрал их в кулак и спрятал за пояс со словами: – “ Это тайный сигнал! Две шестёрки! Голос Сатаны! Сегодня день удачи!”. – Он прильнул своими губами к губам Малинче в долгом поцелуе, а потом забормотал:
– Целовать, поцелуй, целоваться, целовался, нас целуют… – за каждым словом Кортеса следовал поцелуй. Он целовал её ладони, плечи, уши, грудь…
Как будто на уроке Малинче повторяла слова капитана и одновременно покрывала его лицо и руки ответными поцелуями:
– Целуй, целовать, поцелутль…
– Поцелутль – это неправильно. Надо говорить “поцелуй”, Марина, “поцел…” – не договорив, Кортес коснулся губами того места, где рождается страсть… и Малинче едва не задохнулась от наслаждения, и закрыла глаза…
– Поцелуй, целовать… – прошептала она, не поднимая век.
Улыбаясь как олень, попавший в капкан любви, Кортес ласково провёл рукой по губам женщины и продолжил урок:
– Поцелуй – это начало жизни. Первое, что сделал Бог, тоже был поцелуй. Он поцеловал человека и с этого началась жизнь. С поцелуем продолжается жизнь и с ним же заканчивается… поцелуй – это любовь…
– Люботль, – эхом отозвалась Малинче.
– Нет, Марина. Надо говорить любовь, любовь…
– Любовь, – на этот раз правильно выговорила любимая женщина капитана.
Кортес сделал последний глоток вина. Чаша опустела. Он наклонился к красивой груди Малинче и прижался щекой к её бархатной и немного влажной коже. Ответным жестом женщина запустила пять пальцев в густую шевелюру капитана и слегка потрепала её, вызвав у влюблённого кастильца очередной прилив нежности. Не выходя из этого состояния, он проговорил:
– Когда всё закончится и нехристи получат Святое Причастие, всё будет по – другому. Ты увидишь. Мы засадим эту землю пшеницей, виноградом, яблоками, абрикосами. Вместо цветов у нас повсюду будет расти хлеб. Мы построим деревянные дома на каменных фундаментах и с крышами из черепицы как в Севилье. А к тебе, Марина, будут относиться как к королеве Арагона.
Кортес погладил живот красавицы. Висящая на потолке лампа отбросила тень на её красивую грудь. Она не поняла, о чём говорит капитан, но тот продолжал мечтать:
– В Саламанке был один профессор, который любил говорить: “Жить надо на пределе возможности как будто прямо сейчас ты проживаешь свой последний час на этой земле… но с нашими законами и только так… Да! – Только так возможно найти то, что называется любовью. – Кортес посмотрел в чёрные и ослепительные в своей красоте глаза Малинче, после чего продолжил: – Ты должна знать, сеньора Марина, что в Медельине, откуда я родом, жила одна женщина, которая говорила то же самое. – Он решил рассказать ей об этой женщине,
