о брате, с которым был дружен: Митрий жил Москве с женой и детьми, ему повезло избежать военной службы, зато он практически ежедневно ходил на государеву. Братья время от времени гостили друг у друга. И зимой, как только (отнележе – на местном наречии) ляжет санный путь Михайло ждал Митрия к себе.
Окончив ужин, как обыкновенно, молитвой, господин встал и, пожелав мне покойной ночи, отправился с Тихоном проверять все засовы и печати и запирать незапертое.
Я поднялся к себе.
Во дворе спустили собак, и те озабоченно забегали по территории. Из окна я увидел четверых мужиков с топорами, в обязанность которых, судя по всему, входила ночная охрана барской усадьбы.
Уснул мгновенно.
Проснулся рано. Спустился в столовую. Михайло как раз читал свою утреннюю молитву. Увидев меня – радостно обнял.
– После трапезы на покос поеду. Ежели желаешь, поедем со мною.
– Желаю.
– Да не изволишь ли верхом ехать? Ты, верно, – всадник. Сам с ногой немочной более не сажусь на коня.
– А нет! – поспешил отказаться я. – У меня тоже… немочь такая… в спине… в последние дни, что боюсь верхом ездить…
– Ох, беда! В вечеру в мыльню пойдём, так тебя там Тихон попарит. Знатно парит! Отпустит спину твою.
Вскоре мы уселись в колымагу, запряжённую парой гнедых, и, глотая дорожную пыль, отправились в поле.
– Мужицкая мыльня, – указал мне на одинокое деревянное строение барин, когда мы выехали из деревни, – батюшка построил. В тот год мужиков много померло от черевухи, так батюшка выстроил для них мыльню, дабы чисты были, и болезни к ним не приставали. Сам строил, мужиков здоровых доволи не было. Повелел всем мыться во всякую субботу. Отнележе не было у нас черевухи.
Поле было огромное. Покос шёл вяло. Скошена была лишь небольшая часть. Большинство крестьян и крестьянок сидели с лопухами на головах и по очереди попивали воду из кувшинов.
– Вот они, бездельники! – крикнул Михайло. – До полудня долго, ан вы уж сидите, лежни!
– Роса сошла, батюшка-барин, – ответил один из крестьян.
– Да и жар, – промычал другой.
– Полно! Жар! Беритесь за серпы!
Мужики нехотя повставали с мест и продолжили косить, согнувшись в три погибели.
– Послушай, а отчего же они у тебя серпами косят?
– А чем же?
– Так они до зимы не управятся. Хоть бы косы им дал.
– Косы есть. Две. Вон Илюшка и Зосимка ими косят.
Два мужика, и в правду, косили косами, но таким короткими и кривыми, что работать им приходилось почти так же согнувшись.
– Дело не скорее спорится, – подытожил барин.
– Ещё бы! Дай им длинные косы. И я тебе Христом Богом клянусь, что скосите всё поле за два дня.
– В два дня? – Михайло недоверчиво посмотрел
