style="font-size:15px;"> Стояло лето тысяча девятьсот семьдесят восьмого года.
6
После ссоры Катюша вернулась домой, но загрустила в одиночестве, вспомнила о концерте и отправилась туда в надежде, что встретит Ионина. Отходчивая.
Но гнев Ионина остыл не так скоро; он даже не вспомнил о концерте. Зато Ходорковский уже был там. Закулисный завсегдатай, он бездельно слонялся среди знакомых молоденьких певичек и музыкантш, взволнованных гомоном публики, а когда надоело, спустился в зрительный зал прямо со сцены, сохраняя горделивую осанку и высматривая миловидных девушек. Катюша безотчетно понравилась ему, и, руководимый смутным влечением, еще не зная, что скажет, он стал пробираться к ней. Катюша неприязненно замкнулась: не любила, когда ею интересовались. Но Ходорковский уже решился штурмовать стену – из упрямства и потому, что отступать было поздно. Вежливо поинтересовался, можно ли к ней подсесть (уже подсев) и не побрезгует ли она его скромным угощением, зачерпнул горсть шелковистых пакетиков жевательной резинки и жестом доброхота протянул:
– Концерт вряд ли будет интересен, а э т о хоть немного подсластит ваше разочарование.
«Змий-искуситель, вместо плода – жвачка…» – подумала она, мельком взглянула на дары, сказала: – Благодарю! – изысканно выудила один пакетик, борясь с искушением огрести все, и спросила, из щепетильной благодарности поддержав разговор:
– А почему вы так считаете?
«Не кочевряжится», – подумал он, устремляя любезный левый глаз к изящным губам собеседницы, а взыскующим правым шаря по подолу.
– Я знаком со многими из тех, кто сегодня выступит, – скромно сказал он. – Народ компанейский, но в музыке дилетанты.
– Зачем же вы посещаете их дилетантские концерты?
«Чтобы у меня не переводились такие вот чувихи-меломанки», – это он подумал. А ответил другое:
– Приглашают, неудобно отказывать. И потом, не приди я, например, на сегодняшний концерт…
– Вы не встретились бы со мной? – лукаво дополнила Катюша, а подумала другое: «Вижу тебя насквозь, очковтиратель ты!»
– А ведь это в самом деле так, я не встретил бы вас, – покладисто согласился он. – Но оставим это, раз вам неприятно. Вы, должно быть, из интеллигентной семьи? Вижу по… по манерам…
– Из интеллигентной: отец лесоруб в леспромхозе, мать уборщица в школе. Я ведь и сама интеллигентка – Арахна: работаю на ткацкой фабрике.
– Никогда бы не подумал! – полупритворно изумился он, но взгляд упал на ее руки, все в порезах: факт налицо. Катюша сразу поблекла в его глазах: вращаясь среди логатовской интеллигенции, он чурался «простолюдинов», презирал их за вульгарность и пьянство; такая позиция. Однако непомерные амбиции этой гордячки задевали за живое. Арахна, Арахна, слова-то какие знает, демонстрирует интеллектуальный потолок. А вот он, хоть убей, не помнит, кто
