отрекается от мира и делается иноком, – оставляет родителей, стяжания, и все житейские дела, и заботы, тогда он мир распинает себе. Когда же потом, освободившись от внешних вещей, подвизается он и против самых услаждений, или против самого вожделения вещей, и против своих пожеланий, и умерщвляет самые страсти, тогда он и себя распинает миру, – и дерзновенно может сказать с Апостолом: мне мир распялся и аз миру.
Преподобный Максим Исповедник
Бесстрастие есть мирное состояние души, в котором она неудободвижна на зло
Если никогда во время молитвы не осаждает ума твоего никакое помышление мирское, то знай, что ты не вне области бесстрастия.
В отсутствие предмета страсти не почитай себя имеющим совершенное бесстрастие. Но когда и предмет появится, а ты останешься нетронутым ни им, ни после воспоминанием о нем, тогда знай, что ты вступил в пределы его. Однако ж и тогда не будь беспечен: ибо хотя долговременная добродетель умерщвляет страсти, но если пренебрежешь о ней, то они опять возбудятся.
Первое бесстрастие есть совершенное воздержание от злых дел, видимое в новоначальных; второе – совершенное отвержение помыслов о мысленном сосложении на зло, бывающее в тех, кои с разумом проходят путь добродетели; третье – совершенная неподвижность страстного пожелания, имеющее место в тех, которые от видимых вещей восходят к мысленным созерцаниям; четвертое бесстрастие есть совершенное очищение даже от самого простого и голого мечтания, образующееся в тех, которые через ведение и созерцание соделали ум свой чистым и ясным зерцалом Бога. Итак, очистивший себя от страстных дел, и освободившийся от мысленного на них сосложения, и пересекший похотное к ним движение, и соделавший ум свой чистым даже от простого о них помышления, имея сии четыре главные бесстрастия, исходит из области тварей вещественных и вступает в чин существ мысленных.
Отрекшийся мирских вещей… освобождается от всякой страсти. Как Бог по естеству благой и бесстрастный, хотя всех равно любит, как Свои создания, но добродетельного прославляет, как родственного Ему и нравом, а порочного милует по благости Своей, и, наказуя в веке сем, обращает его: так и человек благомыслящий и нестрастный любит равно всех людей, – добродетельного по естеству, и за благое расположение воли, а порочного, как по естеству, так еще из сострадания, милуя его, как несмысленного и во тьме ходящего.
Тот еще не имеет бесстрастия, кто в случае искушения, не может оставить без внимания погрешность друга, в самом ли деле она есть за ним, или только кажется, что есть. Ибо скрывающиеся в душе такого страсти, возбуждаясь, ослепляют ум и не дают усмотреть лучи истины, и различить доброе от худого. Не следует ли положить, что таковой не стяжал еще и совершенной любви, изгоняющей вон страх суда (1Ин.4:18).
Верну другу несть измены (замены) (Сир.6:15), он несчастия друга почитает своими
